Из галерей, возникших в этот период, самые значимые: Галерея Марины Гисич (2000), Фонд культуры «Екатерина» Екатерины и Владимира Семенихиных (2002), pop/off/art Сергея Попова (2004), «Триумф» Емельяна Захарова и Дмитрия Ханкина (2006), «Гридчинхолл» Сергея Гридчина (2009), «Галерея 21» Ксении Подойнициной (2010) и многие другие.

На этом этапе первоначальная вера во всемогущество его величества Рынка уже заметно потускнела. Стало понятно, что искусство продается не столько через рыночные, сколько через коммуникационные и медиа-механизмы. Что и предметы искусства, и художественные события можно и нужно рассматривать как повод для пиара[6] и рекламы.

Начинаются дерзкие вылазки на международный рынок. Возникают «русские торги» на крупнейших мировых аукционах. Российские галереи пытаются участвовать в самых престижных арт-ярмарках, пробуют создавать филиалы в европейских столицах, стараются влиться в глобальный контекст.

Одновременно зарубежные форматы активно копируются дома. В 2000-м году в Москве проходит первая ярмарка – «Арт Манеж». В 2005-м – первая Московская биеннале современного искусства. Конечно, это пока «Веселые старты» по сравнению с Олимпиадой, но лиха беда начало.

К концу 2000-х арт-рынок окончательно обуржуазивается. Если в 1990-е галеристы – это либо пассионарии, либо богема, то в 2000-е это структура, существующая на «новые деньги» и обслуживающая их.

В первой половине 2010-х царила уверенность, что все процессы, заложенные в 2000-х, будут развиваться и набирать обороты. В 2010-м появилась московская международная ярмарка Cosmoscow, в 2013-м прошел первый аукцион VLADEY. Казалось, впереди – столбовая дорога, а оказалось – шлагбаум.

Кризис, в который Россия вступила в 2014 году, резко изменил вектор движения. Только-только оперившаяся российская арт-сфера была вынуждена оставить мечты о равноправном участии в общемировом художественном процессе и сосредоточиться на «домашнем обучении». Что называется, по независящим от нее причинам. Стало ясно, что нужно окучивать свой огород, воспитывать свою публику и заинтересовывать своих коллекционеров.

Начинается период переформатирования культурной индустрии. Появляются крупные частные институции нового типа: Музей «Гараж», Фонд V-A-C, Музей русского импрессионизма и т. д. Набирают силу московские культурные кластеры «Винзавод» и «Артплэй». По их образу и подобию возникают креативные пространства во многих российских городах. Появляется возможность обучения новым арт-профессиям.

В это же время в Москве разворачивается культурный эксперимент. Современное искусство внезапно осознается как важный социальный институт, и государство начинает активно взаимодействовать с ним. Государственные выставочные залы, существовавшие со времен Союза художников СССР, отдаются на откуп «новым урбанистам» и превращаются в центры современного искусства. Архаичные академические выставки сменяются радикально-актуальными форматами.

Одновременно бурное развитие онлайн-пространства и рост влияния социальных сетей на глазах меняют парадигму потребления. Закончилась эпоха «понтов». Элитарность, основанная на брендах и принадлежности к модной тусовке, перестала быть интересной. Если в 1990-е и 2000-е галереи существовали в формате этаких бутиков от искусства, то в 2010-е бутики в целом утратили актуальность. Новое поколение выбрало демократичность, скорость, доступность, удобную коммуникацию.

Чтобы быть адекватным времени, арт-рынок должен был диверсифицироваться. Необходимо было заполнить образовавшуюся пустоту между улетевшими в заоблачные выси пафосными порождениями больших капиталов и существующими на своей волне государственными институциями. Возникла потребность в маленьких, но симпатичных арт-проектах «среднего класса».