– Тогда спрашивайте по делу! Зачем копаться в личных отношениях?

– А вот это уже решать мне. Вы знаете, сколько преступлений замешано на личных отношениях? Подавляющее большинство. Итак, я конкретизирую вопрос. Состояли ли вы в любовной связи с Людмилой Вербицкой?

– Нет… Между нами были чисто деловые отношения.

– Однако ее муж утверждает, что вы засматривались на Людмилу. – Петровская облокотилась о стол, стараясь заглянуть в глаза Шувалову. – Более того, вы соблазнили ее.

– Это сказал Борис?

– Опять вы перебиваете меня вопросом! Так не пойдет. Отвечайте четко! Была у вас интимная связь с Вербицкой? Да или нет?

– Да, – выдавил Шувалов. – Два года назад. Один раз.

Петровская вновь зашагала по кабинету. Ответ ее явно удовлетворил.

– Пусть будет по-вашему: один раз. В отношениях мужчины с женщиной разница между «никогда» и «один раз» – бесконечна, а между один и два – почти никакой. Итак, вы были любовником Людмилы Вербицкой.

– Это случилось давно, а после…

– Она вас отвергала!

– Да поймите же…

– И вы затаили ревность!

– Ничего подобного…

– А какие у вас отношения с вашей женой? – неожиданно повернулась Петровская.

– Вы что расследуете: мою личную жизнь или гибель Вербицкой?! – сорвался на крик Антон.

На лице следователя мелькнула улыбка победителя. Она села за стол и раскрыла бумаги.

– Судя по болезненной реакции, можно записать, что отношения с женой у подозреваемого далеки от идеальных.

– В чем вы меня подозреваете? – не вытерпел Антон. – Людмила утонула. Есть свидетели.

– Какие? Врачу «скорой» ее удалось откачать. Он заявил, что Вербицкая дышала, – не отрываясь от бумаг, говорила Петровская.

– Это была видимость жизни. Она уже была за гранью!

– Оставьте ваши домыслы. Факты говорят о том, что вы силой завладели больной женщиной, привезли ее сюда, в институт, и распилили череп. В результате чего Людмила Вербицкая скончалась.

– Послушайте, любой толковый патологоанатом установит причину смерти.

– Несомненно. Поэтому вы еще на свободе. Я жду соответствующего заключения, а потом потребую вашего ареста.

Шувалов горестно покачал головой. Петровская безо всякого сочувствия наблюдала за ним.

– Не знаю, что вами двигало. Возможно, лишь добрые намерения, но поверьте моему опыту, Антон Викторович, вы серьезно влипли. Самоуправство в машине «скорой помощи» – раз! Непонятная дырка в черепе – два! И в результате – мертвое тело!

– Если не верите мне, спросите…

– Спросила! Руководство от вас открещивается, а коллеги утверждают, что их заставили участвовать в этом безобразии. Ведь так?

Антон помнил о данном обещании и, уткнувшись в сжатые кулаки, подтвердил:

– Это только моя вина.

– Ну, вот. Я уж не говорю про Вербицкого. Потерпевший полыхает праведным гневом. И я его прекрасно понимаю, а вот вас…

Шувалов почувствовал, как вокруг него уплотняется воздух, словно сжимается невидимое кольцо. Если Борис Вербицкий с его умением говорить, займет непримиримую позицию, Антону трудно будет оправдаться. В противовес его научным аргументам Борис выдвинет свои. У Вербицкого талант поднимать мутные волны вокруг зернышка истины. А обвинению проще встать на сторону потерпевшего. Так было всегда.

– Что же мне делать? – вырвалось у Антона.

– Сушить сухари! – холодно рассмеялась Петровская, демонстрируя великолепные зубы.

Лишь во второй половине дня шестидесятилетний профессор Леонтьев справился с накатившим стрессом. Ключевые решения были приняты, министерство проинформировано о происшествии в нужном свете, а вся ответственность за вопиющее самоуправство возложена на бывшего сотрудника Антона Шувалова.