Это имя моё – распустившийся тайно цветок,
Он, как светоч, горя, быть звездой путеводной намечен.
Что даёт мне оно? Нескончаемый звёздный поток,
Что летит сквозь меня, открывая за окнами Вечность.
Я уязвима, пусть
Я уязвима, пусть.
Это, наверно, грех,
Может, в отчаянье спуск,
Может, демарш наверх.
Пусть из ошибок судьба
Прячет в ущербность стыд,
Больно души резьба
На виражах кровит.
Белый призрак равнодушья
Там, где белый призрак равнодушья
Наискось судьбу мою прошёл,
Захлестнув её петлёй удушья,
Выбелило напрочь жизни ствол.
Слов и лиц в пробелах не заметишь…
Пустота… В забвении они.
Лишь печали непомеркший фетиш
В снах рисует канувшие дни.
Я ненавижу серый цвет
Я ненавижу серый цвет.
Холодная скупая морось…
И стынет города скелет
В ветрах, вопящих в полный голос,
В машинах, в скрежете колёс,
В испуге сереньких прохожих…
Плывут зрачки, глаза без слёз,
Все лица на одно похожи.
Деревья серою листвой
Впитали рухнувшее небо.
А над землёй, а над душой
Царует серость зло и слепо.
Она вбирает губкой жадной
Все крики радуги, спеша…
И серой краскою площадной
Исполосована душа.
Помню детство
Помню детство, помню крыши…
Странный мрак на чердаке.
А на крыше звёзды ниже
И стекают по руке.
Может, это и не звёзды,
Просто капельки дождя…
Под луной сидеть так поздно
Было нам с тобой нельзя.
Я иду
Я иду по канату над болью и злом.
Я иду, торможу, где он связан узлом.
Я иду над желаньями жалких страстей,
Над холодными бритвами ваших речей,
Над землёй, там уступы стекают в провал,
Над болотами душ, где насмешек оскал.
Я иду на виду, а канат ходуном,
Ошибусь – упаду в безымянный пролом.
И заплакать нельзя: не увижу пути,
А канат весь протёрт, истончён впереди…
Есть надежда – когда жизнь канат оборвёт,
То мгновенный, но мне всё ж подарит полёт.
Откуда-то из детства
Откуда-то из детства – шумный двор
И скомканные синие сугробы,
И снега скрип волнующе особый,
И небо занавесивший забор.
Щемящий запах солнца и зимы,
Смолистых дров и воробьиных трелей…
Потом мы как-то быстро повзрослели
И выросли из этой кутерьмы.
Уйду
Уйду по тайным тропам детства
В глухие старые дворы,
Где кошек сонное соседство
И перезвоны детворы.
Бельё висит, не просыхая,
И так загадочен чердак,
Где лестница скользит витая,
Скрывая за изгибом шаг.
Чердачное окошко ловит
Лесное чудо-озерцо.
Плоты до острова сокровищ
Несут по волнам храбрецов.
Мелькают самоделки-вёсла,
Скользит нога, качает плот.
Но вот среди пучины остров
К тебе причалами плывёт.
А там скрипучие качели
Летят неведомо куда
И вечерами стонут ели,
Примерив мрачные цвета.
Мерило степени отваги —
Шагнуть под лунным светом в глушь,
Где треск в ночи и бродят страхи
И стоны не почивших душ.
Они преследуют по следу,
И в пятках смелая душа,
И шины рвёт велосипеду
Дорога, гравием шурша.
Но мир так бесконечно ласков,
Как добрый Дедушка Мороз.
Зимой приходит лыжный праздник
Среди простуженных берёз.
А на катке у раздевалки,
Где перекрытый в сказку вход,
Мы на коньках по елкам-палкам
Сквозь крышу пробуем обход.
И мамы с папами не знали
Ни про подвалы-чердаки,
Ни про ночные велоралли
В лесу, ни про в коньках прыжки,
Ни про плоты, что нас пытались
Под волны прыткие спустить…
А годы детства длились, мчались,
Вплетаясь в жизненную нить.
Я почему-то вновь желаю
Вернуться в память лет назад,
Туда, где девочка смешная
Пытливый напрягает взгляд.
Методика управления залом
Меня на сцену вытолкало время,
Когда мне было очень мало лет.
«Поверх голов смотри и будешь в теме», —
На мой испуг мне выдали ответ.
И все слова шли в потолочный угол,
С которым в стыке путалась стена.
И, поднимаясь ввысь над залом пугал,
Мысль очищалась и была ясна.
Но если вдруг случайно обрывался
С диагонали взгляд и падал в зал,