– Ты сама просила жёстче, Редж, – хрипло произнёс скиарий, наполняя мой рот тёплой вязкой жидкостью.

Как бы приятно ни было, я ощущала разочарование. Я была на грани, на самом пике, когда Элбрайт буквально сбросил меня. Тело слегка подрагивало от пережитого потрясения, но мужчина подхватил меня на руки, унося на кровать.

Осторожно уложив на спину, разведчик улыбнулся.

– Не переживай, Рейни, я не оставлю тебя неудовлетворённой. – Привычный милый Дрейсар вернулся, осторожно покрывая мой живот поцелуями, медленно перемещающимися вниз.

Ушёл Элбрайт сразу же, как я закончила. Молча одевшись и даже не попрощавшись, он закрыл за собой дверь. По виду сложно было понять, что он чувствует, но это и не требовалось. Я получила именно то, что хотела, и ни о чём не жалела, даже несмотря на саднящую боль между ног.

Теперь я знала точно, чего хотела скверна. Боль – цена за обращение к тёмной силе. Думаю, Дрейс сдерживался несмотря на мои просьбы. Но и приложенных усилий хватило, чтобы я чувствовала боль в местах, где он прилагал больше силы.

Последний раз я обращалась к скверне два года назад. В тот день, когда мой отряд не вернулся домой. Тогда я тоже была близка к смерти, и мне казалось, что я не очнусь, но что-то пошло иначе. В рапорте о том дне сказано, что меня без сознания нашли у городских ворот. Дошла я сама или меня кто-то принёс – неизвестно.

Скверна всегда оставляет после себя пустоту. Эта тьма не только пугает, но и разъедает изнутри, оставляя шрамы не на теле, а в душе. Опустошение приходит не сразу, оно подкрадывается, медленно забирая силы, пока не остаётся ничего, кроме тяжести, которую невозможно стряхнуть.

Скверна пугала меня, как и всех остальных. Те, кто учился рядом, старались держаться подальше, будто этого было достаточно, чтобы обезопасить себя. Люди не понимали её, но это было и не нужно. Достаточно того, что она ассоциировалась с чем-то чуждым, запретным. Меня ассоциировали с тем магом, что сошёл с ума, погубив Юртас однажды.

После инцидента, в котором погиб мой отряд, взгляды стали ещё тяжелее. Внимание, пропитанное страхом, укутывало, как невидимая сеть, от которой нельзя было убежать.

Уверена, именно это заставило палариуса одобрить крайний шаг – ментальное воздействие. Попытки вытащить из сознания то, что я сама не могла воссоздать, не дали результата. Однако это лишь усилило тревогу у окружающих. Скверна всегда была синонимом опасности, и после случившегося люди начали думать о том, что тьма управляет мной, а не наоборот.

Только Гаэль никогда не смотрел на меня с опасением. Он всегда оставался ориентиром, за которым хотелось следовать. Его улыбка, тёплая и искренняя, была единственным светом в тёмные дни. В отличие от меня, замкнутой и всегда настороженной, Гаэль был душой компании, он шутил, смеялся, создавал вокруг атмосферу, которая притягивала людей. Никто не ощущал его тьму, даже я…

«Рад, что ты вспомнила обо мне», – если бы у духа были эмоции, я могла сказать, что он обижен.

– Я никогда о тебе не забываю.

«Даже в тот момент, когда стонала?»

– Ты – отголосок прошлого, Гаэль. Прекрати вызывать чувство вины…

«Он нравится тебе?»

Определённо, да, но это не больше, чем физическое влечение. Элбрайт хорош собой, умён и крайне молчалив, что делает его необычайно ценным партнёром. Мы оба играли по одним правилам без обязательств, где ничего не представляло опасности.

– Это не имеет значения, Норд. Тебя здесь нет и больше не будет, – уткнувшись лицом в подушку, ответила я.

«А если бы я был, Рей? Осталась бы ты со мной?»

Его вопросы делали очень больно. Я проклята магией скверны, внутри меня пустота, в которую я не решусь заглянуть, а человек, что был дорог, – мёртв, но продолжает играть на чувствах, будто имеет на это хоть какое-то право.