Прежде чем я успела задать вертевшиеся у меня на языке вопросы, бабушка быстро отступила, прикрыв глаза, распахнула дверь и тут же захлопнула ее за собой. Я так и осталась стоять перед закрытой дверью, а у меня в голове царила полная неразбериха.

Я посмотрела на карту Верховной Жрицы, которую по-прежнему сжимала в руках, и поняла, что мысли, оставившие глубокий след между бровями, еще долго не оставят меня в покое. Либо бабушка начала сходить с ума и заразила меня безумием подобно гриппу, либо и правда в мире происходит что-то странное.

Незадолго до наступления ночи, прямо перед вечерним призывом к молитве, домой вернулся отец. Поскольку я весь день слонялась бледная как смерть, а моя голова была перегружена кипящими, как котелок на огне, мыслями, я ничего не успела приготовить, поэтому мы заказали пиццу. Дождавшись заказа, мы, как обычно, обсудили за ужином насущные темы, и все шло своим чередом. А потом раздался настойчивый звонок отцовского мобильного телефона. Он посмотрел на экран, бросил на меня короткий холодный взгляд и тут же вышел из гостиной.

Мирач неотрывно следил за баскетбольным матчем по телевизору, а Миран с кем-то переписывался. Казалось, звонок папиного телефона, напоминающий змеиное шипение, раздражал только меня. Поднявшись с дивана, я будто освободилась от пут ядовитого плюща, обвившегося вокруг моего тела. Стараясь не привлекать внимание братьев, каждый из которых был занят своим делом, я тихо прокралась в коридор и встала у стены, всматриваясь в темноту.

– Нет, – донесся до меня шепот отца. – Я пытался. Сделал все, что от меня требовалось. Все. Я тренировался защищать ее, знал, что однажды этот день настанет, но у меня была надежда, потому что я хорошо подготовился. Я не могу пойти на риск. Понимаешь? Не могу так рисковать.

О чем он говорил? Я чувствовала, что поселившиеся у меня в сознании личинки теперь перебрались на сердце; они раздирали его в клочья и утаскивали кусочки в мысли, пятная кровью и их тоже.

– А теперь надежды не осталось. Я не могу ее потерять. Я не позволю ей ускользнуть сквозь мои пальцы, – прошептал отец и сделал паузу, вслушиваясь, что ему говорит собеседник на другом конце провода. – Круг не работает. Даже наслоения теней не хватило, чтобы спрятать ее.

Наслоения теней?

– Да, я пробовал создавать новый слой теней, но это не сработало. Снежная буря, которая началась той темной ночью, бушует на улицах до сих пор. – Папа глубоко вздохнул, и я почувствовала, как сильно он расстроен. Я скрылась в темноте, с замиранием сердца следя за разговором. – Думаешь, я не пытался использовать черный морозник? Конечно, пытался. Он просто помог ей наладить сон. А теперь и запаха морозника недостаточно, чтобы она уснула. Она шатается по ночам, словно призрак. У окна в ее комнате я поставил дикий базилик для защиты.

Раздался шорох, и я догадалась, что папа провел рукой по волосам.

– Я не знаю, сколько продлится действие дикого базилика. После следующего полнолуния луна начнет убывать, и до этого нужно найти решение. Я не хочу смотреть, как она тает день ото дня. Не могу этого вынести, понимаешь? Я буду защищать ее любой ценой.

Я тяжело сглотнула, и папа резко замолчал.

Когда в коридоре послышались шаги, я шагнула назад и прижалась спиной к холодной стене.

– Кто здесь? – Отец глубоко вздохнул, и я поняла, что он еще не прервал звонок. – Подожди секунду, – прошептал он. – Думаю, кто-то разрушил круг, который я установил в последний раз. Я чувствую его энергию.

Мое сердце билось так же часто и быстро, как вращались мысли в голове. Сначала я разглядела в темноте глаза отца, его лицо, а потом он полностью вышел ко мне. Первое мгновение он выглядел удивленным, как будто не ожидал меня здесь увидеть, а потом стал очень серьезным.