– Вы полагаете, я на подобное способен?!

– Вы – нет. А вот ваша жена – запросто!

– Что за чушь?! – взвилась уже Катерина. – Да я попросту не докину, у вас пятый этаж!

Я взглянула на нее с иронией, она смешалась:

– Ну, то есть я хотела сказать, помимо того, что я в принципе не стала бы, я бы просто и не смогла!

– Да-да! – покивала я, встала, вынуждая их рефлекторно подняться вслед за мной, и повела к выходу из квартиры.

Они послушно шли за мной и только уже в дверях замялись, переглянулись, без слов обсудив что-то между собой (в этой семье действительно царят хорошие отношения!), и Андрей спросил:

– А… Червона, скажите, а как вы узнали… ну, всё.

Я мягко улыбнулась:

– Я очень квалифицированная шарлатанка. У меня отличные источники информации!

И закрыла за ними дверь на все замки. Облегченно на нее откинулась: фух! Вытолкала!

Постояла немного так немного и вернулась к себе, радуясь, что все закончилось.

И лишь тогда поняла, что рано выдохнула: на алтарном столе, среди карт и чашек с недопитым чаем, валялись оставленные клиентами деньги.

Да твою раскрою!

Нестерпимо тянуло раскинуть картишки (или руны, или кофе, или хоть хрустальный шар в стену швырнуть) и убедиться, что пара из Катерины и Андрея покинула меня навсегда. Но главное правило, по которому живет ясновидящая-змеедева, – «Позволь неприятностям случаться».

В свою судьбу без последующих осложнений заглядывать можно не так уж часто, и лучше приберечь эту возможность для более фундаментальных вопросов. Можно, конечно, обратиться за помощью к коллеге – этажом ниже вроде бы как раз живет одна, но… Не доверяю я этим человеческим предсказательницам!

Остро захотелось домой, в родную деревню Виноградарь, всеми правдами и неправдами переименованную лет сто пятьдесят назад из Змеевки.

Там хорошо; там теплое море бьется в галечный берег; там виноградники раскинулись на километры вокруг. Там сила эгрегора питает мой народ – нагов, или змеелюдов, или серпентеров, как нас ни назови. Там все свои, и даже люди, которых в Виноградаре немного, свои и посвящены в тайну. Там мама, папа, сестры, и кругом сородичи, и есть с кем посоветоваться в сложном вопросе!

Кхм.

Там мама, папа, сестры и кругом – сородичи…

Ну… нет, не так уж я и соскучилась. Я лучше позвоню!

– Мам, привет. Ну так что там у Урсулы с ЕГЭ? Выяснили?

– Выяснили, – и по трагичному маминому голосу я поняла, что права была в решении не спешить с возвращением домой. – Ты представляешь, она завалила его специально! Представляешь, она сказала нам с папой, что не хочет в большой мир, подождет еще годик, посидит дома!

– В смысле – «не хочет»?

Сказать, что я опешила, – это ничего не сказать, это культурно промолчать.

Каждый молодой наг обязан по достижении самостоятельного возраста покинуть общину и прожить от десяти до пятнадцати лет вне ее – с целью познания мира, развития кругозора и чтобы, когда вернется, больше ценил прекрасное место, где ему посчастливилось родиться. В нашей деревне «возрастом достижения самостоятельности» назначен момент окончания средней общеобразовательной школы.

Экзамены сдал – все, пшел в большой мир на вольный выпас и, пока не обживешься, без веских причин не появляйся. Когда обживешься – тоже не появляйся без веских причин.

Мы же наполовину змеи, и склонность избегать лишних движений у нас, в принципе, видовой признак. Нет, есть редкие исключения, но в основном наги – это та самая гордая птица ежик, которую не пнешь – она не полетит. А мы еще и живем замкнутой общиной. Нагам физически не слишком комфортно за пределами эгрегора и психологически – вне границ родных социальных связей.