Ладно, сейчас разберемся.

– Проходите, садитесь. – С легким вздохом я указала гостям на диван, с которого только что их вытолкала. – Нет, деньги совать мне не надо: я не могу вам гадать и советов давать тоже не буду. Но могу потратить немного времени, чтобы объяснить почему. Посидите минуту, я сделаю нам всем чай. Хотите успокоительный? Нет? А я хочу.

Успокоительный чай у меня был. Правда, самый что ни на есть позорный для волшебного существа вроде меня – обычный сбор из аптеки, который я простецки мешала с листовым чаем, таким же обычным, купленным в магазине.

Не, ну вот чего я распсиховалась?

Первый раз, что ли?

Просто сегодняшний дурацкий день вышиб меня из колеи. А я нежный котик, я страсть такого не люблю, вот и разволновалась.

Но в успокоительном чае ведь что главное? Главное, за время, которое нужно потратить на его заваривание, успеешь привести в порядок голову.

Вот и я в комнату вернулась не только с тремя чашками на подносе, но и с восстановленным самообладанием.

– Скажите, зачем вы ко мне пришли на самом деле? – спросила я, когда раздала чай всем: и желающим, и не желающим, – и уселась на свое место. – Только честно.

Катерина рассматривала чай – хмуро и сосредоточенно.

Потом призналась:

– Вы же Маркиной помогли. Она всем уши прожужжала, какую она крутую гадалку нашла, как эта гадалка всю правду с ходу увидела и как в Иркиной жизни после этого все проблемы разрешились…

Господи, что ж это за Маркина такая впечатлительная? Может, она не у меня была? Я вроде ни на кого такого чудотворного эффекта не оказывала.

– Вот я и решила: попробуем! А вдруг, чем черт не шутит, окажется, что врачи ошиблись?

Я внимательно смотрела в окно мимо клиентки, не желая играть в игру, в которую она меня втягивала, – «Дай мне надежду».

– А вы? – повернулась я к Андрею.

Он помолчал.

– Кате сейчас очень тяжело. То есть… нам обоим, конечно, тяжело, мы оба хотели этого ребенка. Но… для меня он – идея, абстрактный образ. А для Кати – реальность, данная в ощущениях. Ей хуже. Она в эту мысль с гадалкой вцепилась как клещ, ей и так плохо, не спорить же из-за ерунды. Так, по крайней мере, я рядом и не дал бы заморочить ей голову. Но вы вроде вменяемая. По крайней мере, не станете тянуть из Катьки душу, чтобы выдавить денег. Но в эти ваши трюки я все равно не верю.

Он со стуком поставил на стол чашку с чаем, которую держал все это время в руках.

Я вздохнула, входя в разговор, как в воду. В незнакомую реку, где не видно дна и не знаешь, чего ждать.

– В этом и есть вся… деликатность моего положения. Когда доказательная медицина делает подобного рода заключения, она опирается на доказательства. Они материальны. Их можно предъявить. Показать другому специалисту, отнести в суд, в конце концов. Специалисты же вроде меня в своих заключениях опираются на эфемерную материю. На некий магический дар. Со внутреннего ока скан не снимешь и в качестве подтверждения к своему заключению не приложишь. Как вы верно сказали, мне можно верить. Можно не верить. Можно поверить, а потом передумать. И если бы вы пришли ко мне, не зная, что с вашим ребенком что-то не так, это был бы один разговор. Но вы знали и все равно пришли, а это совсем другое дело. На мой взгляд, вы пришли ко мне, чтобы разделить с кем-то ответственность за тяжелое решение. Я не хочу этой ответственности. Это ваше решение. Я не хочу иметь к нему отношения. На фиг, на фиг, я не хочу, чтобы потом мне в окно прилетела бутылка с зажигательной смесью.

Андрей, убаюканный и расслабленный моей мерной речью, вскинулся, возмущенный, полоснул меня негодующим взглядом: