За этими многообещающими новостями Лера забыла и о неудачном гадании, и о неприятном предсказании Яну – интересная работа влекла её как магнит.

После смерти отца семья уже не могла выделять деньги на содержание Марии в монастыре, и ей пришлось уехать в Париж и зарабатывать на жизнь шитьём. Уныло и однообразно протекали её дни, наполненные лишь бесконечными стежками на тонком полотне сорочек, блузок и другого белья. Но ночами девушке по-прежнему слышались голоса, звавшие куда-то за горизонт, окутывали ароматы, которые навевали принадлежавшие не ей воспоминания о далёких странах, где она никогда не бывала, окружали таинственные тени, которые вели вокруг Марии затейливый хоровод и нашёптывали ей прельщающие речи. Встреча с оккультистом и каббалистом Эттейлой перевернула её представления о мире возможностей. После посещения его лекций о Великих Арканах Таро, составленных учёными жрецами Древнего Египта для сохранения накопленных знаний для потомков, Ленорман стала использовать свои способности, раскладывая желающим карты и предсказывая будущее на магическом кристалле. Сначала она помогала найти потерянные вещи, будто третьим глазом видя спрятанное, затем предсказывала девицам брак или несчастную любовь и обман, раскладывая карты на кавалеров. Успехи на этом поприще подтолкнули её к открытию собственного гадательного салона. Небольшое помещение на Рю де Турнон, недалеко от Люксембургского сада, вскоре стало известно многим любителям заглянуть в будущее. Ленорман гадала дамам и господам на картах, а также с помощью хиромантии и нумерологии, увлекалась составлением запахов, используя доступные масла и эссенции, которые помогали ей раскрыть сущность заказчика. Время само создавало условия, необходимые для процветания предсказателей, гадалок, прорицательниц всех мастей. Париж – первая столица Европы – внезапно сбросил, как надоевшее платье, свои старые традиции и порядки, чтобы в борьбе и схватках обрести новые. Великая Французская революция смела кровавой косой головы всех несогласных, противодействующих, а иногда и случайных жертв, попавших в объятия «мадам Гильотины». Привычки и обычаи больше не правили людьми, и толпы растерянных горожан в одно мгновение ощутили, что земля уходит из-под ног, а мир летит в пропасть. Ремесло гадалок расцвело пышным цветом, однако несравненная «Парижская сивилла» больше не опускалась до бытовых предсказаний о ценах на зерно или потерянных вещах. Её посетителями были влиятельные и знаменитые люди, уходившие из салона либо в слезах и печали, либо в глубокой задумчивости от предсказанных взлётов и падений, неожиданных поворотов в судьбе.

И вот однажды, в прекрасный весенний вечер, когда воздух напоён ароматами цветущих деревьев, а птицы разливаются трелями в городских парках, прославляя торжество любви, и девушки-цветочницы продают на каждом углу букетики ландышей, в салон к Марии вошли, оживлённо переговариваясь, трое мужчин. Никто не узнал бы в этих господах, таких разных – улыбавшемся слегка заметной улыбкой, в чёрном сюртуке с белоснежными манжетами, прикрывавшими холёные мягкие руки Робеспьере, поразительно красивом, с древнегреческим профилем и длинными вьющимися волосами Сен-Жюсте («Ангеле смерти») и некрасивом коротышке с маниакально блестевшими глазами и воспалённо-красной, шелушившейся от экземы кожей Марате – лидеров якобинцев, погрузивших страну в чёрную бездну террора. Они жили, вознесённые революцией на пьедестал, опиравшийся на тела жертв, упоённые упавшей им прямо в руки безграничной властью, обласканные толпой, самонадеянно полагая, что это навсегда, что впереди их ждут только новые победы.