Араб Насиб присоединился к кружку собеседников, он ещё не совсем проснулся, был озабочен и удручён.

– О чём речь?

Капитан объяснил:

– Обычная патриархальная косность… Полковники не понимают, что сейчас уже другие времена, что всё изменилось. И проблемы теперь совсем не те, что двадцать или тридцать лет назад.

Но араб остался равнодушным, он был далёк от этой дискуссии, которая в другое время заинтересовала бы его. Не в состоянии думать ни о чём другом – бар без кухарки, катастрофа! – Насиб только кивнул в ответ на слова друга.

– Ты чего такой кислый? Что за похоронный вид?

– От меня ушла кухарка…

– Хм, нашёл причину… – И Капитан вернулся к спору, который становился всё горячее, и в него втягивалось все больше народу.

Нашёл причину… Нашёл причину… Насиб отступил на несколько шагов, как бы устанавливая дистанцию между собой и опасной дискуссией. Громкий, хорошо поставленный голос Доктора пересекался с мягким, но твёрдым голосом полковника Амансиу. Какое Насибу дело до самоуправления Ильеуса, депутатов и сенаторов! Его дело – завтрашний ужин на тридцать персон. Сестры Дус Рейс если и примут заказ, то запросят кучу денег. И как раз когда всё шло так хорошо…

Когда он купил бар «Везувий», расположенный на площади Сан-Себастьян, в жилом районе, удалённом – нет, не удалённом, расстояния в Ильеусе до смешного малы – а в стороне от торгового центра и от порта, где находились его основные конкуренты, то некоторые друзья и его дядя решили, что он сошёл с ума. Бар находился в ужасном упадке, он пустовал, посетителей практически не было. А таверны в порту процветали, там всегда было полно народу. Но Насиб не хотел и дальше отмерять ткани за прилавком магазина, где он работал после смерти отца.

Ему не нравилась эта работа, а ещё меньше партнёрство с дядей и шурином (его сестра вышла замуж за агронома с экспериментальной станции какао). Пока отец был жив, магазин процветал, старик был человеком предприимчивым и дружелюбным. Дядя же, обременённый большой семьёй, действовал по старинке, боялся рисковать и довольствовался малым. Насиб продал свою долю в бизнесе, какое-то время вкладывал деньги в рискованные сделки с какао и, наконец, почти пять лет назад, купил бар у одного итальянца. Этот итальянец поддался мороку какаовой лихорадки и уехал в глубинку.

Для Ильеуса бар был выгодным бизнесом, даже более выгодным, чем кабаре. В городе было много приезжих: искатели фортуны, привлечённые слухами о большом богатстве, толпы коммивояжёров на улицах, транзитные пассажиры – поэтому множество сделок было заключено за столиками баров. К тому же ильеусцы имели привычку соревноваться, кто кого перепьёт, и от англичан, строивших железную дорогу, пошла традиция перед обедом и ужином выпивать аперитив, а кому платить – разыгрывали в кости. Эту традицию переняло всё мужское население города.

До полудня и после пяти вечера бары были переполнены.

Бар «Везувий» был старейшим заведением города. Он занимал первый этаж дома на углу маленькой красивой площади у моря, где возвышается церковь Святого Себастьяна. На другом углу недавно открылся кинотеатр «Ильеус». «Везувий» пришёл в упадок не потому, что был расположен в стороне от торговых улиц, где процветали кафе «Идеал», бары «Шик» и «Золотая капля» Плиниу Арасы, главного конкурента Насиба. Это произошло по вине итальянца, голова которого была забита мечтами о плантациях какао. Он плевал на бар, не обновлял запасы вин, не делал ничего, чтобы порадовать посетителей. Даже старый граммофон, на котором проигрывали пластинки с оперными ариями, нуждался в ремонте и был весь покрыт паутиной. Развалившиеся стулья, колченогие столы, порванное сукно на бильярде. Даже название бара, нарисованное огненными буквами на фоне извержения вулкана, выцвело от времени. Насиб купил всё это барахло, а также название и помещение очень дёшево. Итальянец забрал только граммофон с пластинками.