И в этот момент мир замирает.

– После того, как Лео ушёл… я думала, что эта боль никогда не закончится. Но потом появился ты. И несмотря на то, что ты был грубым, высокомерным, невыносимым… ты сделал то, что сам обещал. Ты заставил меня забыть. Просто находясь рядом. Даже до того, как между нами что-то случилось… – Моя рука дрожит, сжимая пистолет. – Но… это… это больнее, чем то, что сделал Лео. Даже после того, как я узнала правду… Как это возможно? Почему?

Габриэль даже не пытается вытереть слёзы, стекающие по его лицу. Я отступаю к выходу, сердце колотится где-то в горле. Он делает шаг вперёд.

– Не смей. Не приближайся ко мне.

Я пытаюсь сорвать кольца с пальца, но руки дрожат так сильно, что соскальзывает только помолвочное. Я сжимаю его в кулаке, а потом, не задумываясь, бросаю в него.

Разворачиваюсь и бегу. Единственная мысль в голове – прочь. Убежать. От него. От всего.

Дверь мелькает в поле зрения, и я бросаюсь вперёд, выскакивая в парковочную зону. Конечно, чтобы сделать этот момент ещё более ужасным, начинается дождь. Холодные капли хлещут по лицу, волосы липнут к коже, платье тяжелеет, прилипая к ногам. Я всхлипываю, поднимая подол, но в другой руке всё ещё сжимаю пистолет. Сбрасываю туфли. Голые ступни скользят по мокрому асфальту, но я только ускоряюсь.

Вдали мигают синие огни – полицейские машины резко останавливаются у входа, офицеры бегут внутрь.

Я заворачиваю за угол, но слышу, как шаги Габриэля всё ближе.

– Беатрис, пожалуйста, остановись!

Его голос разрезает шум дождя.

Я сбавляю шаг, чувствуя, как усталость накрывает меня тяжёлым грузом. Всё равно мне придётся встретиться с ним лицом к лицу. Дождь пропитывает одежду, стекая холодными ручейками по коже.

– Пожалуйста, не убегай от меня. – Его голос прорывается сквозь шум ливня. Он медленно приближается, словно боясь спугнуть.

– Я люблю тебя, Беатрис.

Я сжимаю губы.

– В тот момент, когда я понял, что влюбился в тебя, я больше не хотел идти до конца с этим планом. Я не знал, что Розетта зайдёт так далеко.

Я сдержанно смеюсь, но в этом смехе нет ничего весёлого.

– Но ты всё равно хочешь отомстить моему отцу.

Габриэль замирает. Его глаза мечутся по сторонам, будто он ищет спасительный ответ. Потом он глубоко вдыхает, прежде чем встретиться со мной взглядом.

– Он не хороший человек, Беатрис. Он не тот, кем ты его считаешь.

Я усмехаюсь, качая головой.

– Ты хоть представляешь, сколько раз я слышала это про тебя?

Он делает шаг ближе, и я тут же отступаю. Его челюсть напрягается.

– Мне нужно было рассказать тебе о своей истории с твоим отцом, но я никогда не лгал насчёт своих чувств к тебе.

– Кроме того, что ты сказал Луке обо мне в нашу первую ночь, верно? – Я горько усмехаюсь, вспоминая каждое его слово, каждое пронзающее меня предательство.

– Я больше не знаю, что реально. Я даже не знаю, кто ты такой на самом деле.

Он делает ещё один шаг, и я поднимаю пистолет.

– Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо когда-либо знал, Беатрис. – Его голос спокоен, но в нём проскальзывает что-то тёплое. – Ты не выстрелишь в меня.

Он подходит ближе, слишком близко. Я поднимаю пистолет к его голове, и он наконец замирает.

– А как же наши клятвы?

– Ты имеешь в виду фальшивые клятвы для нашего фальшивого брака?

– Священник был настоящим. Всё это… – Он кивает в сторону здания, словно указывая на всё, что мы пережили. – Это было реально. Я не лгал, и я знаю, что ты тоже не лгала, моя картошечка.

Глухой всхлип срывается с моих губ. Я качаю головой, сжимая пистолет так, что костяшки белеют.

– Хотела бы я никогда тебя не встретить. Хотела бы я никогда не заглядывать в твои глаза, не впускать тебя в своё сердце.