– Я уверен, что понравится.

Она отстраняется, её взгляд скользит по моему лицу, словно пытаясь найти ответ.

– Ты уверен, что хочешь этого, Габриэль?

– Никогда в жизни я не был так уверен ни в чём, Беатрис.

Тонкая тревога в её глазах заставляет моё сердце забиться быстрее.

– Ты… у тебя есть сомнения?

Она покачала головой, чуть прикусив губу.

– Нет, никогда. Я просто… хочу убедиться, что ты этого действительно хочешь. Ты привык к свободе, а брак – это совсем другое. Я никогда не видела себя замужней женщиной, но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя загнанным в ловушку.

Я провожу пальцем по её щеке, ощущая тепло её кожи.

– Я никогда не хотел принадлежать только одной женщине… пока не встретил тебя, Беатрис.

Я беру её лицо в ладони, притягиваю ближе и целую – медленно, глубоко, так, как будто хочу оставить этот момент на коже, в её дыхании.

Звон лифта разрывает тишину. Двери открываются, и я слышу голос Чиччо:

– Видишь, я же говорил, что они помирятся.

– Успел на быстрый перепих? – лениво интересуется Домани, когда я нехотя отстраняюсь от Беатрис.

Она растерянно моргает, её взгляд слегка расфокусирован. Я касаюсь губами кончика её носа.

– Ты же сам попросил поставить камеры в лифте, Босс, помнишь? – замечает Грассо.

– Мы ничего не делали, – отвечаю спокойно.

Грассо качает головой, ухмыляясь:

– Затылок Беа и твоя расстёгнутая молния говорят об обратном.

Беатрис хлопает меня по руке, краснея.

– Габриэль, почему ты ничего не сказал?!

Она судорожно приглаживает волосы на затылке, пытаясь привести себя в порядок, а затем бросает быстрый взгляд в отражение тонированных окон машины. Её щеки всё ещё горят, но в глазах уже появляется озорной блеск.

– Мне нравится твоя причёска в стиле «только что оттрахали», моя картошечка, – ухмыляюсь я, застёгивая штаны.

Она фыркает, закатывает глаза, но в уголках губ играет улыбка.

Я разворачиваю её к себе, пока она продолжает поправлять волосы.

– Позвони мне, когда приедешь.

Беатрис не отвечает сразу – просто обхватывает меня руками и прижимается крепче, чем обычно.

– Не могу дождаться, когда стану твоей женой.

Я прижимаю её к себе ещё сильнее.

– А я не могу дождаться, когда стану твоим мужем.

Я трижды целую её в губы – коротко, но с нежностью. Она улыбается, наклоняя голову чуть в сторону.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что это значит? – Её пальцы легко скользят вверх, запутываясь в кончиках моих волос.

– Что?

– Ты целуешь меня три раза, но не всегда, – в её голосе слышится искреннее любопытство. Взгляд опускается к моим губам, и я улыбаюсь.

– Моя мама делала так же, только целовала меня в макушку, – говорю я после небольшой паузы. – Она говорила, что это был наш секретный способ сказать друг другу «Я тебя люблю».

Глаза Беатрис мгновенно наполняются слезами, и я тут же сгребаю её в объятия.

– Не потому, что она не могла сказать это вслух, – продолжаю я, вдыхая запах её волос, – она говорила это всё время. Но это было что-то особенное. Только между нами. И… мне нравится делать это с тобой.

Она сжимает меня крепче, зарываясь носом в мою шею.

– Я люблю тебя, Габриэль.

Затем она нежно целует меня трижды, как я её.

Потом поворачивается к ребятам и поочерёдно их обнимает.

– Позаботьтесь о нём, Дом, Грассо.

Грассо открывает дверь машины и подаёт ей руку, помогая сесть.

– Не забудь про список, Габриэль! – напоминает она, посылая мне воздушный поцелуй перед тем, как дверь закрывается.

Я закатываю глаза, усмехаясь, а Грассо тем временем начинает раздавать Чиччо последние инструкции:

– Следи, чтобы она ела хотя бы каждые пару часов. Из-за анемии она быстро устаёт, а потом становится злюкой, даже если не признаётся. Она любит миндаль и те шоколадные батончики «Клиф» – они, кстати, ничего. Я один пробовал на днях.