Продолжая пушкинские традиции в трактовке высокого призвания поэта, Г. Тукай освещает эту тему применительно к конкретным обстоятельствам современной ему татарской литературной жизни, причём не без горечи и скрытой иронии: «Дөньяда торыйммы?» дип киңәшләшкән дустыма» («Приятелю, который просит совета – стоит ли жить на свете», 1907), «Бер татар шагыйренең сүзләре» («Размышления одного татарского поэта», 1907) и др.

В стихотворении «Приятелю, который просит совета – стоит ли жить на свете» поэт противопоставляет высокие социально-нравственные идеалы: честь, справедливость, истину – низкой действительности:

Поэт и его окружение изображаются как порождение противоположных сфер общественной жизни – высокой и низкой. На вопрос: стоит ли человеку жить на свете? – поэт отвечает: жить стоит для того, чтобы выполнить своё предназначение – «вместе с истиной быть до конца миров». Эта творческая установка является способом противостояния окружающей действительности, которая трагически отпала от идеала. На истину возлагаются особые надежды. Она понимается как некая абсолютная, готовая и привилегированная точка отсчёта, приобщение к которой может изменить мир к лучшему.

Через произведения и А. С. Пушкина, и Г. Тукая проходит мотив свободы творчества и гордой независимости поэта от его общественного окружения. Характерно в этом плане стихотворение Г. Тукая «…гә (Ядкяр)» («На память», 1908), типологически сходное с сонетом А. С. Пушкина «Поэту» (1830). Призывая поэта «не дорожить любовию народной», лирический герой А. С. Пушкина основывается на представлении о пророческой («Пророк»), жреческой («Поэт») миссии художника, который произносит свой «высший суд» над миром с позиций запредельного этому миру знания:

Г. Тукай, как и А. С. Пушкин, был убеждён в том, что истинный поэт обречён на одиночество и отверженность, поэтому обращается к нему с призывами: