– Хорошо, оставляем! Небольшой перерыв! – объявил он и направился к Хелен.

– Привет!

Она наклонилась, и он чмокнул ее в щеку.

– Я как-то не ждал, что ты придешь, – сказал смущенно и сел рядом.

– Я подумала, что ты захочешь пригласить меня на ланч, – она слегка улыбнулась. – Вот почта, – она передала письма Гленну. – Я прихватила их с собой. Мне кажется, здесь есть что-то важное.

– Да, да, ты права, – согласился Гленн неуверенно и, чтобы не встречаться взглядом с женой, повернулся к оркестру: – Чамми, у нас мало времени! Сейчас будем записывать пластинку. Начинайте репетировать!

– О’кей, Гленн!

Музыка снова заиграла, он сразу почувствовал, что ему стало как-то легче.

– Я хотел тебе сказать, – он снова повернулся к Хелен. – Я…

– Мистер Миллер, в два часа вас ждут на примерку концертного костюма, – к нему подскочил секретарь с блокнотом в руке.

– Да, да, спасибо, – он кивнул, все еще не зная, как сообщить Хелен новость.

– Я собственно, ты понимаешь, – начал он уже по третьему разу. – Этот фильм, – он кивнул на темный экран за спиной, – записи пластинок, все это приносит доход. Дела идут неплохо. В любом случае ты и дети будете обеспечены…

– Мистер Миллер, только что позвонили, – снова подскочил секретарь. – Запись на радио в пять часов вечера.

– Да, да, хорошо. – Гленн кивнул, чувствуя раздражение, – его опять сбили с мысли.

– Я так понимаю, что это письмо из военного ведомства, – Хелен кивнула на один из конвертов. – И, скорее всего, речь там идет о присвоении звания. Ты подал заявление в армию…

– Да, я не знал, как тебе сказать.

Гленн выдохнул с облегчением – как всегда, Хелен быстрее него нашла выход из трудного положения.

– Я понимаю, ты расстроена, – добавил он виновато и взял ее за руку.

– Я знала уже с полгода, что именно так и будет, – ответила она неожиданно. Голос ее звучал спокойно, но рука слегка вздрогнула, он почувствовал это.

– Ты знала с полгода, – он растерялся. – Как же так? Я подал заявление только две недели назад.

– Да, я расстроена, – подтвердила она. – Но я еще больше расстроилась бы, если бы ты этого не сделал. Ну, не тяни время, открывай. Я хочу знать, как тебя называть теперь, – она кивнула на конверт и даже заставила себя улыбнуться. Правда, получилось как-то неловко.

Он разорвал конверт, пробежал глазами строчки.

– Капитан Гленн Миллер, – прочел он вслух. – Личный номер 54505273.

Он снова взглянул на Хелен. В глазах у нее стояли слезы. И она не скрывала их.

– Когда же уезжаете, капитан Гленн Миллер? – спросила она негромко.

– Обычно это занимает не более месяца, – ответил он и снова наклонился к ней, гладя по руке. – Понимаешь, большинство моих ребят в армии. Мы создадим оркестр, будем выступать перед солдатами. Это напомнит им о доме. О том, что их любят и ждут. Им сейчас это очень надо.

– Я понимаю, Гленн.

Хелен кивнула, смахнув со щеки слезу.

– Я думаю, тебе очень пойдет военная форма, – согласилась она.

– Сэр, мы так и будем играть эти марши?

Спустя полтора месяца он уже стоял перед полковником Стоуном, своим командиром, и слушал наставления, как надо играть на плацу, чтобы войскам было удобно маршировать, – звучало все это удручающе.

– А что вас не устраивает, Миллер? – Стоун только недоуменно пожал плечами. – Армия сто лет марширует под такую музыку, и всем все нравится. Мы не будем ничего менять! – заявил Стоун решительно.

Во время смотра Гленн с грустью смотрел, как его музыканты вынуждены играть то, что совсем не привыкли, а заодно и на хмурые лица солдат, маршировавших под их музыку перед трибуной с начальством, прибывшим из Вашингтона. Такого равнодушия публики ему еще не приходилось встречать. Воспользовавшись тем, что между марширующими колоннами образовался зазор, Гленн бросился бегом через плац к оркестру.