Старшая гибко склонилась, вырываясь из удушающей петли. Лицо ее оставалось неподвижным, но темные глаза словно давили на Инвидию.

Алеранка пару бесконечных секунд выдерживала ее взгляд, а потом коротко кивнула, поднялась, вскинула руку и усилием воли и фурий сгустила воздух в носу, горле и легких младшей царицы до подобия вязкой жидкости.

Реакция последовала незамедлительно. Молодая царица корчилась и выгибалась в предсмертной муке, хотя все еще отчаянно цеплялась за перекрученный плащ.

Старшая вспорола его ударом когтей, высвободилась, развернулась и полудюжиной плавных и беспощадных движений вскрыла младшую от горла до низа живота, попутно вырвав внутренние органы. Это было проделано с хладнокровием опытного мясника – любой боец выказал бы больше колебаний.

Тело младшей царицы обмякло на полу. Старшая не стала рисковать. Она аккуратными и деловитыми движениями расчленила труп. Затем как ни в чем не бывало отвернулась и прошла к столу. От стола мало что осталось, но ее стул уцелел.

Сев на него, царица уставилась в пустоту перед собой.

Инвидия медленно подошла к ней, поставила на место свой опрокинутый стул и тоже села. Обе долго молчали.

– Ты ранена? – спросила наконец Инвидия.

Царица открыла рот, а затем последовало нечто невиданное.

Она колебалась.

– Моя дочь… – Это был почти шепот. – Двадцать седьмая после возвращения к берегам Алеры.

Инвидия недоуменно нахмурилась:

– Двадцать седьмая?..

– Это в нашей… природе. – Она вздрогнула. – Каждой царице свойственно держаться отдельно. В чистоте. Не загрязнять себя общением с другими. И устранять других цариц, если те имеют признаки порчи. За последние несколько лет все мои младшие царицы пытались меня устранить. – Ее брови чуть заметно сдвинулись. – Не понимаю. Она не причинила мне телесного ущерба. Однако…

– Однако тебе больно.

Царица очень медленно кивнула:

– Мне пришлось лишить их способности создавать новых цариц, чтобы они не устранили меня, собравшись в большом количестве. И это причинило вред всем нам. Ослабило нас. Этот мир уже несколько лет по праву должен был принадлежать нам. – Она обратила прищуренный взгляд на Инвидию. – Ты действовала в мою защиту.

– Едва ли ты в ней нуждалась, – сказала Инвидия.

– Ты этого не знала.

– Верно.

Царица ворда склонила голову к плечу, пристально разглядывая Инвидию. Та приготовилась выдержать вторжение в свой разум, но его не было.

– Тогда почему? – спросила царица.

– Младшая царица наверняка не оставила бы меня в живых.

– Ты могла нанести удар нам обеим.

Инвидия нахмурилась. В самом деле. Занятые друг другом, две царицы едва ли успели бы отбить внезапное нападение Инвидии. Она могла бы призвать огонь и сжечь обеих. Но она этого не сделала.

– Ты могла убежать, – продолжала царица.

Инвидия со слабой улыбкой указала на впившуюся ей в грудь тварь:

– Далеко бы не убежала.

– Да, – согласилась царица, – бежать тебе некуда.

– Некуда, – подтвердила Инвидия.

– Нечто общее, – спросила царица, – может ли считаться узами?

Инвидия поразмыслила над ответом – не ради собеседницы:

– Часто такое кладет им начало.

Царица разглядывала свои пальцы. На кончиках темных ногтей осталась кровь молодой царицы.

– У тебя есть свои дети?

– Нет.

Царица кивнула:

– Видеть их поврежденными… неприятно. Любого из них. Я довольна, что тебя не отвлекают подобные вещи. – Она подняла голову, распрямила плечи и спину, подражая осанке Инвидии. – Чего требует алеранский этикет в случае прерванного убийцами обеда?

На губах Инвидии мелькнула легкая улыбка.

– Пожалуй, стоит починить мебель. Меня отец после смерти матери на год отправлял в подмастерья к каждому из лучших городских мастеров. Думаю, просто чтобы убрать с глаз долой. – Встав, она оглядела разбитый стол и разбросанные по полу щепки. – Смотри. Эта наука похитрее полетов или разжигания огня. Я покажу.