Царица на мгновение задумалась.

– И потому во избежание таких ситуаций используются непрямые меры. Меньших поощряют за уклонения от прямых столкновений с более сильными. Более сильные, прежде чем приступать к действию, должны учитывать вероятность прямого столкновения с равными.

– В точности так, – согласилась Инвидия. – А самый надежный способ избежать столкновений – подчиняться закону. Те, кто часто пренебрегает законом в пользу судебных поединков, изгоняются из общества и рискуют тем, что ими займутся другие граждане.

Царица сложила ладони на столе и кивнула.

– Мы, ворд, – сообщила она, – редко прибегаем к непрямым средствам разрешения конфликтов.

Инвидия нахмурилась:

– Не знала, что в вашем роду возможны внутренние конфликты.

На лице царицы мелькнуло что-то похожее на стыд и уныние.

– Они редки. – Она тут же выпрямилась и прочистила горло – Инвидия никогда не замечала, чтобы она проделывала это не напоказ, – и спросила: – Как прошел твой день?

Вопрос был сигналом к началу обеденного ритуала. Инвидия все не могла к нему привыкнуть, хотя трапезы повторялись раз за разом. Она вежливо ответила и завела с царицей пустой, незначащий разговор, пока восковые пауки-Хранители ставили на стол блюда, чашки и столовые приборы. Насекомоподобные создания ворда в строгом порядке стекались к ножкам стола, накрывая его к обеду для царицы, для Инвидии…

И для кого-то, кто будто бы сидел по правую руку от царицы. Пустое кресло и пустой прибор действовали Инвидии на нервы. Она скрыла беспокойство, отвернувшись к Хранителям, которые внесли несколько накрытых крышками блюд и бутыль церерского вина.

Откупорив бутылку, Инвидия налила вина царице, затем себе. И бросила взгляд на бокал у пустующего места.

– Наливай, – велела царица. – Я пригласила гостью.

Инвидия повиновалась, после чего стала снимать крышки с блюд.

На каждом лежал идеально квадратный ломоть кроча. И каждый слегка отличался от другого. Один выглядел так, будто его запекли в печи – неумело. Края почернели и стали ломкими. Другой был присыпан сахаром. Третий украшен липкой глазурью и кружком из спелых вишен. Четвертый покрыт чем-то вроде расплавленного сыра, тоже запекшегося темной коркой.

Разрезав каждый ломоть на четыре части. Инвидия принялась накладывать на тарелку царицы по четверти с каждого блюда. Затем положила и себе.

– И нашей гостье, – негромко напомнила царица.

Инвидия прилежно наполнила третью тарелку.

– Кого мы принимаем?

– Не принимаем, – поправила царица, – а совместно принимаем пищу.

Инвидия склонила голову:

– И кто же будет принимать ее с нами?

Царица прикрыла веки, так что едва виднелся темный блеск ячеистых глаз. Оглядев огромный стол по всей длине, она сказала:

– Она идет.

Повернув голову, Инвидия увидела входящую в светящийся купол гостью.

Вторую царицу.

Она походила на эту – право, их можно было принять за близнецов: молодая женщина, почти подросток с длинными белыми волосами и такими же искрящимися глазами. Но на том сходство кончалось. Младшая царица двигалась со странной грацией, даже не пытаясь подражать человеческим движениям. Она была совершенно обнажена, а бледную кожу покрывал зеленоватый поблескивающий налет.

Младшая царица прошла к столу и остановилась за несколько шагов, устремив взгляд на мать.

Царица указала ей на свободный стул:

– Садись.

Младшая села. И немигающими глазами уставилась через стол на Инвидию.

– Это мое дитя. Новорожденное, – обратилась к Инвидии царица и повернулась к младшей. – Ешь.

Младшая обвела пищу взглядом и, пальцами ухватив квадратик кроча, запихнула его в рот.

Царица смотрела на нее, хмуря брови. А потом взяла в руку вилку и начала отламывать ею крошечные кусочки, пережевывая один за другим. Инвидия последовала примеру старшей.