За окном мелькали улицы сонной Варны.

«Прощай, – шептала Сольвейг. – Прощай».

Даниэль молчал, сосредоточенный и немного грустный. Сольвейг задремала, когда городской пейзаж сменили поля и леса. Ее разбудил гром. Еще не открыв глаза, она поняла – грядет настоящая гроза. По коже побежали мурашки, память подкинула образ из прошлого: ливень, барабанящий по крыше, ветер, терзающий лачугу. «Он обязательно вернется», – голос, звучащий как наяву.

Поле, мимо которого ехал монстр, пылало огнем. Это был цвет угрозы – таким становится все вокруг в ожидании бури. Колосья ржи, дома вдалеке – темно-оранжевые, будто сплошная кирпичная стена, и только небо наливается синевой, готовое извергнуть на землю всю мощь стихии.

– Где мы? – спросила Сольвейг.

– Думаю, недалеко от Русе, – Даниэль качнул головой, указывая на карту, кое-как прилаженную к стене. Сольвейг скользнула по ней взглядом.

С каждым раскатом грома она ощущала, как тело пронзают волны первобытного страха – даже за четыреста лет Сольвейг не сумела избавиться от него. Она дернула плечами. Даниэль заметил это, на миг оторвавшись от дороги.

– Вы в порядке?

– Я… – ей не хватало духу признаться. – Я… мы можем остановиться? Переждать непогоду здесь?

– Конечно, фру, – Даниэль надавил на педаль, и монстр с недовольным ворчанием затормозил у обочины.

– Спасибо, – Сольвейг тщетно пыталась перевести дыхание.

– Неужели вы боитесь грозы? – Даниэль усмехнулся было, но, взглянув на нее, сделался серьезным. Его и без того большие глаза округлились, в них читалось искреннее беспокойство.

– Это что-то, о чем я не могу вспомнить. Оно всегда ускользает от меня.

Небо разрезала вспышка молнии. Она сверкнула в считаных метрах от носа монстра, и Сольвейг в ужасе вжалась в кожаное сиденье. Раскат грома прозвучал совсем близко. Дома, в своем уютном «Фургончике», под защитой каменных стен и черепичной крыши, она была бы в большей безопасности, чем здесь, посреди поля, в жестяной коробке на колесах. Сольвейг захотелось самой вскочить за руль, надавить на все педали, потянуть за все рычаги, развернуть монстра и гнать до самой Варны, подальше от грозы, страх перед которой затмил все прочие.

Дождь обрушился на землю разом. Тяжелые капли застучали по крыше. Это был по-настоящему зловещий звук – Сольвейг показалось, что она в самом эпицентре битвы, и повсюду звенит несущий смерть металл. За стеной воды тут же скрылись из виду домики, дорога и поля. Чтобы унять зверя в груди, Сольвейг потянулась к картам. На время путешествия они заняли место в небольшой нише, рядом с рычагами и кнопками.

– Погадайте мне, – предложил Даниэль.

– Вы верите в это? – удивилась Сольвейг.

– Сейчас узнаем.

Она разложила карты на коленях, наугад вытянув из колоды пять штук.

– Бубновый туз, валет, дама пик, червонная девятка и двойка треф.

– Что это значит?

Раскат грома заставил Сольвейг вздрогнуть.

– Значит, вас ждет успех, – она задумалась. – Или же полный провал. А может быть, вы встретите… бобра.

Даниэль рассмеялся.

– Скажите мне, фру, каков шанс, что вы совершенно не умеете толковать карты?

– Вы правы. Я понятия не имею, как их толковать, – страх, липкой рукой сжимавший горло, ослабил хватку. – Я бралась за них, чтобы занять руки, но однажды кто-то попросил меня погадать, и я не смогла отказать. Я толкую так, как мне вздумается. Порой достаточно знать, что у человека на душе, а ответ найдется сам. К тому же мне нужно поддерживать образ ведьмы.

– Позвольте заметить, что вы самая очаровательная ведьма из всех, что я знаю.

– Вы знаете много ведьм?

– Увы, только вас, – Даниэль вздохнул. – Но если все они такие же, как вы, я хотел бы с ними познакомиться.