Если бы мы захотели изучить какое-либо из существовавших государств по оставшимся от него памятникам, т. е. указать основания его законоположений в целом или по отдельным частям, то уже по факту можно сказать, что этими основаниями являются:

• в общие свойства человеческой природы;

• в особенные свойства народа, населяющего конкретное государство;

• в исторические условия, в которых действовал данный народ;

• в географические условия конкретной местности.

Можно сказать, что эти четыре причины, или основания, определяют жизнь государственного организма. Но если мы хотим изучить государственный организм вообще, а не того или другого государства, то для нас главной целью будет определение воздействия первого ряда причин – общих свойств человеческой природы, а все другие причины будут нас интересовать лишь постольку, поскольку они могут изменять эту первую основную причину бытия государства.

Короче говоря, этот ряд первых оснований является рядом оснований определяющих, а все другие лишь дополняющими, уясняющими их, ибо, если мы признаем вместе с идеализмом, что духовно-нравственная сторона человеческой природы всегда была и есть едина, то все цивилизации, как и все государства, будут лишь указывать, что способствовало и мешало проявлению той или другой стороны человеческой природы.

Сила последнего положения покоится на принятии единства духовно-нравственной природы человека с таковою же всех живущих и живших когда-либо людей. Она однозначно доказывается тем, что мы способны понимать друг друга, понимать оставшиеся памятники духовной деятельности наших предков вообще, а также наличием самой способности понимания.

Материализм и позитивизм отрицают существование у нас особой духовной способности понимания, но, отрицая ее, они превращают сам понимание в случайный акт нашей душевной деятельности.

Рассмотрим доводы материализма и позитивизма.

«Все наши размышления, – говорит Огюст Конт, – одновременно возбуждены, как и всех других явлений жизни, посредством нашей внешней организации, определяющей способ воздействия (чего-либо на нас), и посредством внутренней организации, определяющей для нас результат личной убедительности (чего-либо для нас)… Все наши действительные знания необходимо относительны, определяемые, с одной стороны, тем, поскольку среда способна содействовать на нас, с другой стороны, тем, поскольку организм чувствителен к действию»[16].

Конт думает, что этими аргументами он разрушает только абсолютное знание вещей, но он уничтожает вообще всякое знание, всякое понимание (абсолютный скептицизм). Возможность понимания и результата знания могут существовать в нас по отношению ко всем свойствам вещей (вещи в себе), так что при этом для нас не было бы тайны ни в свойствах нашего духа, ни в свойствах каких-либо других вещей, причем не все свойства вещей будут доступны нашему пониманию; или, наконец, мы вообще не можем сделать верного истинного суждения не только о вещах в себе (знать вещи не только такими, какими они кажутся, но и их внутренние свойства), но и не об одном из их проявлений.