Вся история человечества есть в умственном отношении стремление найти верное приложение этих идей к действительности и стремление построить или приспособить эту действительность сообразно идеям.

Принимая во внимание эти положения, можно объяснить известные факты из первобытных людей, которые доказывают не отсутствие у них нравственных идей, но лишь их неверное приложение. Например, убийство отцов и больных объясняется неверным приложением идеи добра, ведь первобытные думали, что старым и больным жизнь в тягость, поэтому убить их – значит совершить доброе дело. Продажа детей есть неверное приложение идеи права, так как очень долго в истории дети рассматривались как собственность родителей.

Неврожденность идей, в том смысле, как это понимал Локк, т. е. отсутствие в них начала, необходимо обусловливающего волю и ум, есть, с одной стороны, условие духовной жизни людей, истории и цивилизации, а с другой стороны – существование их в уме есть необходимое условие возможности цивилизации, ибо если бы их не было в нем, они не могли бы быть открыты из опыта, а если бы они действовали необходимо на ум и волю, тогда было бы невозможно свободное развитие общества, ибо человек сделался бы тогда не существом разумно свободным, но лишь животным высшего порядка, а идеи получили бы характер инстинкта.

К. А. Рельвеций. Наконец, неверность мыслей Локка об опытном происхождении идей доказывается логическими результатами, вытекающими из его положений. Эти результаты уверенно выведены Гельвецием в известном сочинении «De Pesprit» («Об уме»)[55].

По Гельвецию, идеи добра, справедливости и права – это выражение интереса какого-либо действия для индивида, общества, народа или целого мира. «Всякий человек, – говорит Гельвеций, – судит о вещах и лицах по приятному и неприятному впечатлению, которое он получает от них. Публика есть не что иное, как собрание индивидов, следовательно, она не может иметь другого способа для своих суждений, как свою пользу». «Общий интерес определяет цену различных действий людей; люди называют действия в зависимости от их пользы добродетельными, или вредными, или безразличными для общества; этот же интерес есть единственный источник почтения или презрения, воздаваемого идеям и действиям людей».

Под идеями полезными в широком смысле слова Гельвеций понимает всякую идею, могущую в чем-либо научить людей или доставить им удовольствие (nous samuser). Идеи вредные суть те, которые производят на людей противоположные ощущения. По словам Гельвеция, «каждый называет честным другого, если его действия ему полезны… Действия людей управляются не идеями, а чувствами и вкусами… Наблюдение научает нас, что есть люди, которым природа дала счастливое свойство желать славы и почтения, которые имеют к добру и справедливости ту же любовь, как другие – к богатству и знатности… Все люди вообще не влекомы ли одной и той же силой? Не из за различия ли в понимании счастья и во вкусах, из которых одни согласны, другие противны общему интересу, определяются наши добродетели и пороки? Если физическая природа управляется законами движения, то нравственная управляется интересом». «В выборе идей, которые возникают в нас, мы всегда предпочитаем те, которые нам полезны… Когда происходит борьба наших страстей и наших вкусов, тогда наиболее почтения заслуживают в наших глазах идеи, которые льстят нашим страстям и вкусам». Личные интересы и страсти управляют людьми, и невозможно, чтобы кто-либо «любил добро для добра или зло для зла».