Фундаментализм и вызовы постглобализма Алексей Волобуев

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «ФИНАНСОВЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»

(ФИНАНСОВЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)

Рецензенты:

Деникин А.В., доктор философских наук, профессор Департамента гуманитарных наук Финансового университета при Правительстве Российской Федерации;

Штракс М.Г., кандидат философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии МАДИ (ГТУ).

© Волобуев А.В., 2021

© Издательство «Прометей», 2021

В ежегодном послании Президента Федеральному Собранию 21.04.2021 г. В.В. Путин сообщил: «Духовной опорой общества, как и всегда это бывало в трудное время, стало служение наших традиционных религий»[1] и, одновременно, подчеркнул: «Духовно-нравственные ценности, о которых в ряде стран уже забывают, нас, напротив, сделали сильнее. И эти ценности мы всегда будем отстаивать и защищать»[2]. В современной сложной геополитической обстановке Президент регулярно подчеркивает важность духовно-нравственных ценностей.

В Основном законе Российской Федерации, а именно в статье 67, п. 4. говорится: «Государство создает условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим»[3], как мы видим со стороны органов власти, много внимания уделяется не только религии, но и духовным ценностям, одновременно в ст. 29, п.2 утверждается: «Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства». Согласно Федеральному Закону «О свободе совести и о религиозных объединениях»: «…уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России»[4]. Однако, при этом Статья 14 Конституции Российской Федерации устанавливает:

«1. Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом»[5].

Выделение христианства, ислама, буддизма и иудаизма в Федеральном Законе, регулирующем отношения с религиями и религиозными организациями, несмотря на равенство всех религий перед законом, является известной правовой коллизией.

Пресечение возможности установить государственную или обязательную идеологию также относится к конституционным основам.

Статья 13 закрепляет это: «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной [6]».

Экзистенциальная значимость духовно-нравственных ценностей для светского государства взывает к необходимости тщательного анализа возможных угроз, к числу которых относятся фундаменталистские идеологии, а в особенности – террористические группировки, использующие фундаменталистские учения в качестве идеологической базы.

Феномен фундаментализма в контексте постглобализации представляется на настоящий момент недоизученным. Бытующие в настоящее время определения сущности фундаментализма, дефиниции его видов и социальной природы зачастую неполны и требуют пересмотра, к чему и призваны дальнейшие исследования данной проблематики.

Начало XXI столетия ознаменовалось новой повесткой дня. Появились иные вызовы, и это прежде всего массовое распространение экстремизма и терроризма на религиозной почве; с другой стороны, феномен, превратившийся в массовое явление и ставший частью современного социума, более чем когда-либо требует общественного диалога. Следовательно, подлежат инвентаризации методы изучения фундаментализма и социума, определение объема их объяснительных возможностей, привлечение новых инструментов исследования.

С конца 80-х гг. религия в России стала заметным фактором общественного сознания – вначале ряды верующих РПЦ пополнились диссидентами, которые, в отличие от своих либерально и космополитически настроенных современников, избрали религиозную самоидентификацию отечественного извода. В 1990-е гг. многие отмечали начало возрождения религиозной жизни. При этом следует помнить, что в отношении социума религии обладают как интегрирующей функцией, так и дезинтегрирующей, которые в разное время могут то занимать лидирующие позиции, то уходить в тень, то объединять общество и способствовать миру в международных отношениях, то становиться почвой конфликтов и войн.

После террористических атак в США 11 сентября 2001 г. особенное внимание всего мира, в том числе и ученых, привлек исламский фундаментализм, что стало триггером для более пристального изучения и иных религиозных форм и видов фундаментализма.

Исследования исламского экстремизма проводятся активнее прочих и насчитывают уже большое количество литературы как за рубежом, так и в России, их удельный вес среди всех трудов, посвященных проблематике религиозного фундаментализма, наибольший. Это и понятно, поскольку самые громкие теракты, а также конфликты конфессионального исламистского характера – или под знаменем конфессии – происходят как во всем мире, так и в России на Северном Кавказе.

Разумеется, данный факт приводит к перекосу в научной литературе и публицистике: исламскому фундаментализму посвящается значительно больше материалов и в целом уделяется больше внимания, чем иным его формам, а акцент делается на экстремистских и радикальных течениях и организациях.

Самым обширным научным проектом, посвященным фундаментализму, является «Проект “Фундаментализм”» («Fundamentalism project») под руководством М. Марти и Р.С. Эпплби, проводившийся с 1987 по 1995 гг. и завершившийся изданием серии научных трудов из пяти томов: «Fundamentalisms Observed», «Fundamentalisms and Society: Reclaiming the Sciences, the Family, and Education», «Fundamentalisms and the State: Remaking Polities, Economies, and Militance», «Accounting for Fundamentalisms: The Dynamic Character of Movements» и заключительного «Fundamentalisms Comprehended».

Наиболее исследованной темой, как уже было отмечено, является тема исламского фундаментализма. Научную литературу по данной теме можно условно разделить на несколько типов источников.

К первому типу относятся труды самих идеологов исламского фундаментализма. Важность этих текстов и концептов для глубокого раскрытия тематики исследования обусловлена, в числе прочего, тем, что они имеют не просто теоретико-идеологический характер, но воплощались в жизнь различными направлениями политического ислама. Достаточно привести в качестве такого примера работы Абу аль-Маудуди (Пакистан) «Джихад в исламе»; Хасана ат-Тураби (Судан) «Политическая терминология в исламе»; основателя организации «Братья-мусульмане» Хасана аль-Банны (Египет) «Меморандум призыва и проповеди» или идеолога «Братьев-мусульман» Сейида Кутба (Египет) «Вехи на пути», «Борьба ислама и капитализма», «Под сенью Корана».

Ко второй группе можно отнести наиболее известные исследования иностранных востоковедов и религиоведов. Это книга Карен Армстронг «Битва за Бога. История фундаментализма» (которая посвящена анализу мусульманского фундаментализма в суннитском Египте и в шиитском Иране, американскому протестантскому фундаментализму и иудейскому фундаментализму), труды М. Аль-Джанаби и др. Значительный массив исследований оставили франкофонные востоковеды Ж. Кепель («Джихад. Экспансия и закат исламизма»), Б. Ботиво, А. Басбу («Исламизм, прерванная революция?»), О. Руа, Ф. Косроховар. Впрочем, последняя группа исследователей концентрируется в основном на магрибистике. Также стоит выделить работы авторитетного британского социолога Э. Гидденса.

В третью группу входят труды российских ученых (в т. ч. в соавторстве) Абрамовой И.О. («Новая роль Африки в мировой экономике ХХI века», 2013; «Население Африки в новой глобальной экономике», 2010; «Resource Potential of Africa and Russia’s National Interests in the XXI Century», 2010; «Африканская миграция: опыт системного анализа», 2009), Белокреницкого В.Я. («Восток в мирополитических процессах», 2010; «Россия и исламский мир», 2010; «Пакистан, Южная Азия, исламский мир, Восток», 2016), Васильева А.М. («Африка и вызовы XXI в.», 2012; ст. «Исламский экстремизм и кризис мусульманской цивилизации», 2005, «Общий исторический обзор терроризма», 2008), Видясовой М.Ф. («Ливия. Куда идет страна 140 племен?», 2019; «Тунис. Маршрут в XXI век», 2018; «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира: Страны Северной и Северо-Восточной Африки», 2015), Дьякова Н.Н. («Мусульманский Магриб. Шерифы, тарикаты, марабуты в истории Северной Африки. Средние века, новое время», 2008; ст. «Арабский и русский миры на пороге нового цивилизационного сдвига: компаративный анализ историко-культурных пространств», 2016), Звягельской И.Д. («Ближний Восток в эпоху испытаний: травмы прошлого и вызовы будущего», 2016), Игнатенко А.А. («Ислам и политика», 2004; «Зенит исламской мысли» в 3-х томах, 2016), Кириллиной С.А. («Религиоведение». Учебник. 2-е изд., 2016; ст. «Идея халифата в мусульманском мире (конец XIX – начало XX в.): вызовы и региональные отклики», 2018), Ланды Р.Г. («Политический ислам: предварительные итоги», 2005; «Россия и ислам: путь к взаимодействию», 2016), Мейера М.С. («Очерки истории исламской цивилизации». В 2-х т., 2008; ст. «Неоосманизм как фактор перемен в геополитической ситуации на Ближнем Востоке», 2014), Наумкина В.В. («Ислам и мусульмане: культура и политика», 2008; «Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее», 2013), Орлова В.В. («Политический ислам в странах Северной Африки. История и современное состояние», 2008), Саватеева А.Д. («Арабский кризис: Угрозы большой войны», 2016; ст. «Исламистские движения: от фундаментализма к террору?», 2017), Сапроновой М.А. («Ислам и государственные структуры арабских стран», 2011; «Политические системы арабских стран», изд. 2-е, 2018; «Ислам в государственной и общественно-политической системах стран Востока», 2018). В перечисленных исследованиях изучаются проблемы этноцивилизационного, конфессионального, социальнополитического характера стран Магриба и европейской арабо-исламской диаспоры. Существенный вклад в тему внесла докторская диссертация Б.В. Долгова «Генезис исламистского движения в общественно-исторической динамике Алжира, Туниса и арабо-мусульманской диаспоры Франции в 1970—2015-е годы», а также следующие научные статьи: Степанова Е.А. «Фундаментализм и мания идентичности»; Яковлев А.И. «Религиозный фактор в мировой политике в эпоху глобализации: от секуляризации к фундаментализму»; Головушкин Д.А. «Религиозный фундаментализм / религиозный модернизм: концептуальные противники или амбивалентные феномены?» и др.