– Шшшшщщщщщ, – зазвучало с угрозой.

Куница оскалилась. Маленькие острые зубы блеснули в узкой пасти.

Фукуро вышла из оцепенения и закричала.

Это привело её саму в чувства, она начала биться, прыгать, махать крыльями. Словно бы кто-то её мог здесь услышать и помочь.

Она заливалась паникой и отчаянием и не сразу поняла, что кричит она «Маааааамааа!».

Крик глушился о стены старого дупла и тонул в недрах этого страшного дерева.

Ещё одна попытка отпрыгнуть – спиной Фукуро почувствовала стенку. Там, где был выход, теперь было лишь твёрдое дерево. Она отскочила не туда!

– Это конец, – чётко для себя осознала она. – Мне некуда бежать…

С замершим сердцем птенец обречённо смотрел в бездонные черные бусины. Темнота заполнила собой всё.

Время замедлилось. Вдох. Выдох. Шипения больше не было. Фукуро закрыла глаза.

– Пусть всё закончится быстро, пожалуйста, пусть только всё закончится быстро!…

Вдох, выдох,

– Сввввьииить, – раздалось откуда-то справа.

Фукуро распахнула глаза и закрутила головой. Тень перед ней исчезла. В дупле что-то происходило! Воробьиный сыч, вцепившись в ухо куницы, отчаянно клевал её в голову, в шею, бил крыльями и кричал. Но крик этот не был криком испуга или слабости, это был крик воина!

Маленький, в разы меньше своего врага, сыч боролся не на жизнь, а насмерть. Куница не ожидала нападения, и у сыча было преимущество. Но первый шок прошёл, и хищник резким движением головы стряхнул с себя нападавшего.

– Ррррррр, – раздалось глухое рычание. Это больше не было предупреждением.

– Фукуро, приготовься! – успела разобрать девочка.

На мгновение всё замерло. А затем София резко повернулась, взмахнула крыльями – и Фукуро вытолкнуло наружу. В следующий момент они обе были на свободе, в ночном небе.

– Малыш, ты в порядке? – София тяжело дышала. Хотя её голос был спокоен, но в глазах читалась буря эмоций. На клюве запеклась кровь и торчал мех. Несколько перьев из ее крыльев торчали неестественно.

– Да, мама, я… я просто… – Фукуро не могла подобрать слова. Она испытывала невероятную вину, стыд, шок, облегчение… Всё вместе! Эти чувства не могли уместиться в одной маленькой сове.

– Я рядом, я рядом, – повторяла София, когда они обе сели передохнуть. Фукуро кивнула, уткнувшись в мамины перья. Ночь продолжалась, но уроков на сегодня было достаточно.

Чем старше становилась Фукуро, тем бОльшую территорию ей разрешали исследовать. В начале: гнездо и детская, затем весь дом, а потом и задний двор.

– Между прочим, это гнездо – моих рук дело! – любил рассказывать папа. – Я собрал его сам, незадолго до твоего рождения. Сделал его специально таким большим, чтобы мама в человеческом облике помещалась в него в полный рост.

– А из чего? – спрашивала маленькая Фукуро.

– Ну, из веток, пуха, подушек, мха… Кстати, я перебирал этот мох вручную! А ещё бархата…

– Бархата?

– Да, бархата, это ткань такая. Твоя беременная мама настаивала на нём. Позже, впрочем, она так и не смогла объяснить, почему, – задумчиво почесал бороду папа. – А я тогда все рынки объездил в его поисках!

Днём, когда Фукуро была в человеческом облике, её перекладывали в детскую кроватку, которая стояла рядом. Над колыбелькой дедушка закрепил игрушку-карусельку, на которой висели разноцветные плюшевые совы и блестящие полумесяцы.

С началом первых полётов дом был снова улучшен: папа установил по всему потолку кольца, хваты, уступы – всё для того, чтобы дочь могла и в человеческом облике укреплять руки и тренировать ловкость.

– Давай, боец, поднажми! – папа носил малышку по дому, держал на вытянутых руках, чтобы она могла хвататься за колечки и прочие хваталки. Каждый день он давал ей всё больше самостоятельности. И вскоре она уже добиралась из детской до кухни, совсем не касаясь пола.