Чуть погодя к ним присоединилась и вторая рота ПТ САУ, открывшая огонь аналогичными снарядами, только калибром 75-мм. А первая рота легких ПТ САУ не успела поучаствовать во всеобщем веселье: к тому моменту как им удалось выкатиться на новую позицию, тратить именно что выстрелы артиллерийских орудий для уничтожения рассеянных сил неприятеля было уже не нужно.

Командир этого сводного полка дал отмашку. И вперед пошли два мотопехотных батальонов 4-го корпуса постоянной готовности. Они все это время стояли в резерве и ждали своего часа.

Дождались.

И теперь их гусеничные БМП да БТР ринулись в атаку, давая очереди из 13-мм пулеметов и 20-мм автоматических пушек с коротких остановок, чтобы как можно сильнее «приголубить» разбегающихся в панике французов.

– Что у нас? – спросил Фрунзе, войдя в «аквариум» Ставки.

– Все в рамках ожиданий, Михаил Васильевич, – ответил Триандафиллов. – Противник перешел в наступление. Мы работаем от активной обороны.

– 4-м и 5-м корпусами?

– Так точно.

– А они могут так?

– Отчего же нет? Великого ума не требуется. Да и мы сами стараемся ставить задачи так, чтобы неверно их трактовать было затруднительно. Сведения к нам сюда стекаются очень подробные.

– Да-да, – покивал генсек. – Это я уже слышал. Какие потери?

– Скромные.

– А точнее? Вот 4-й корпус сколько потерял человек во время отражения французской контратаки?

– Сорок два убиты и двести девяносто один ранен, – произнес один из офицеров. – Тяжелых двадцать семь.

– А бронетехники?

– Пять легких ПТ САУ, два БМП и дюжину БТР.

– И все? А грузовики? Зенитки? Иную артиллерию?

– Как ни странно, пока удается избежать этих потерь, – произнес Триандафиллов. – Французы наступают слишком нагло. И их артиллерия отстала, будучи не в состоянии поддерживать танковые кулаки. Так что потери у нас идут только в местах непосредственного лобового соприкосновения с массами французских танков. Да и то редко. В большинстве случаев засады удались.

– А дальше что?

– Мы временно замедлили наступление 1-го корпуса на Ригу. И переключили всю ударную и истребительную авиацию на фланги, равно как и тяжелую артиллерию, – произнес начальник Генерального штаба. – Это позволило смешать вторую линию французского контрнаступления.

– Чтобы вынудить противника к полномасштабному отступлению с зависанием на спешно возводимых оборонительных позициях в глубоком тылу, мы готовим контрудары со своей стороны, – продолжил за него Триандафиллов.

– Их имитацию, – спешно поправил его офицер Генштаба.

– Да, имитацию, – кивнул нарком обороны.

– То есть? Почему имитацию?

– Для полноценного удара корпуса не готовы. Они не справятся без больших потерь. Мы хотим воспользоваться преимуществом в мобильности и разведывательных данных и выдвинуть на фланги французских группировок нашу мотопехоту. Демонстративно. Чтобы, избегая окружения, они отошли.

– А если атакуют?

– Не должны. По ним сейчас плотно работают авиация и тяжелая артиллерия. Там форменный бардак. Мы в первую очередь стараемся уничтожить штабы, чтобы довести этот хаос до максимума.

– А истребители открыли охоту за грузовиками и телегами, – дополнил офицер Генштаба. – Мы стараемся у них выбить все транспортные средства «последней мили», чтобы нарушить снабжение топливом, боеприпасами и продовольствием. Ну и вывоз раненых максимально затруднить. А раненые сильно сковывают боевые части, отвлекая людей.

– Англичане новые полки авиации не пытаются развернуть?

– Пытаются – в Таллине.

– А чего так далеко?

– Они пытались и ближе к линии фронта их развернуть. Два раза. Ничем хорошим это не закончилось, – оскалился в многозначительной улыбке нарком.