Уже не в залпе. А в индивидуальном порядке.

Каждый командир САУ выбирал цели сам по себе, стараясь выбить как можно больше легких танков сопровождения.

– Снаряд! – вновь кричал командир.

И так продолжалось до тех пор, пока французы не стали реагировать. Системы радиосвязи в танках у них не имелось. Средств наблюдения за полем боля нормальных также не было. Однако взрывы достаточно быстро заметили – громыхало-то от души. Даже в одном танке боекомплект детонировал, и жахнуло вообще невероятно громко. И к тому моменту, как ПТ САУ отстреляли по пять-шесть снарядов, французы уже поняли, откуда ветер дует.

Тяжелые танки развернулись.

Выставили свою «волосатую грудь» и пошли вперед. Прямо на позиции ПТ САУ. Стреляя из своих легких орудий на ходу. Их невысокая скорость позволяла это делать. И даже куда-то там попадать. Легкие же ПТ САУ спасало только то, что лобовая проекция их аппаратов была экранирована, из-за чего с дистанции в километр это пробить можно было только достаточно тяжелыми орудиями. Если в лоб. Борта – понятное дело, из качественного «картона».

Впрочем, испытывать судьбу они не стали. И, повинуясь приказу командира этой отдельной легкой самоходной ПТ роты, резко сдали назад, уйдя на обратный скат холма.

Раз.

И все. Не видно.

Впрочем, французов это не остановило. Даже скорее подзадорило. Ведь получалось, что враг бежит. А значит, они сильнее. И тут огонь открыла зенитная батарея.

Длинноствольные 88-мм зенитные пушки были также недурно замаскированы кустами. Даже несмотря на то, что располагались на самоходных грузовых шасси. Вся батарея, что стояла в чистом поле, за счет обильного количества веточек выглядела словно небольшой островок кустарника на окраине поля.

Залп.

И тяжелые танки, подставив свои 60-мм борта, получили в них довольно увесистые плюхи. Достаточно было одной «таблетки», чтобы выбить танк. Там ведь тоже прилетали тупоголовые бронебойные снаряды каморного типа. И тех семидесяти пяти граммов тротила, что взрывались внутри боевой машины, хватало за глаза.

Одновременно с этим с другого фаса этой засадной позиции выехали легкие ПТ САУ второй отдельной роты. И начали настреливать по легким танкам французов и их иной легкой бронетехнике. Само собой, увешанные кустами до неприличия.

Минуты не прошло, как начался форменный бардак в стане неприятеля. Первый стихийный поворот ордера смешал его ряды, сильно затруднив управление. После же того, как заработали зенитки и тяжелые танки стали лопаться, словно мыльные пузыри, все полностью пришло в полную негодность.

Теперь каждый экипаж был сам по себе.

Контратака на первую засадную позицию, само собой, захлебнулась. Танкисты заметались. Кто-то, конечно, продолжил наступление и даже достиг искомой бровки холма. Но там и остался. Ведь легкие ПТ САУ первой роты успели сменить позицию и встретить появившиеся танки противника вновь фланкирующим огнем. Причем в этот раз перекрестным.

А учитывая тот факт, что выехало легких танков французов на бровку меньше десяти, то «лопнули» они меньше чем за минуту. Пум-пум-пум… С сочными брызгами из бензина и крови…

Уже через пять минут после начала боя французы начали отступать. Кто-то развернул свои машины назад и постарался как можно скорее покинуть место бойни.

Кто-то отходил на своих двоих.

Особенно это касалось пехоты, попавшей в этот артиллерийский мешок практически голой. Образно говоря. Потому как ехала пехота на грузовиках, не имевших совсем никакой брони. Так-то да – поначалу все стреляли бронебойными снарядами. Особой угрозы получить осколок не было. Даже при прямом попадании снаряда в грузовик. Они их насквозь прошивали, словно какие-то старинные пушечные ядра повозку или плетеную ограду. Поначалу. Но те же тяжелые танки кончились довольно быстро. И 88-мм зенитки перешли на осколочные снаряды с готовыми поражающими элементами, которыми стали плотно работать по живой силе противника.