На развернувшейся вдоль стены эрвэ-панели послушно возникла рыжая довольная Ларкина физиономия. Запаздывание ретрансляционных станций на «Сайриусе» составляет почти десять секунд, так что она его ещё не видит. Кенстриджу всегда были интересны именно эти десять секунд. В этот момент он словно переносился обратно домой. Как будто стоишь рядом и выглядываешь незаметно из-за плеча, по которому рассыпались рыжие локоны.

– Во, я тебя застала!

И всё-таки она немного нахмурилась. Тьма подери, он начинает сдавать, раз становится для всех вокруг такой открытой книгой. Ларке явно не понравилось, как он выглядит. Ничего, вот ты столетие разменяешь, тогда посмотрим. И детей будешь рожать с совсем другим чувством, и на работу будешь смотреть иначе. Кенстридж всегда косо смотрел на слишком ранние матримониальные планы своих дочерей. Ну хоть старшая слушает его советов. Или делает вид.

– Привет, заяц, как мелкие?

Десять секунд на обмен информацией делали двустороннее общение похожим на обмен нотами протеста – пока дойдёт, вселенная уже сделала шаг, и все прежние слова уже бессмысленны.

– Мелкие дрыхнут, а вокруг не дышит целая толпа. Вырвалась из этого балагана, подумала, а вдруг ты там. Так что считай они передают тебе через меня привет.

– Скучаете по дедушке?

И снова мучительная пауза. Пройтись что ли по комнате.

– Да куда там скучаем, тут не скучать, тут кое-кого пристрелить хочется. Иногда лишних рук бывает слишком много. Но ты всё-таки постарайся побыстрее, да?

– Конечно, постараюсь.

Конечно, у него ничего не выйдет. Месяц, не раньше, а потом обратная трасса, ещё минимум две недели. Кенстридж никогда не собирался жить от своей семьи отдельной жизнью, но иначе у него не выходило. Галактика была огромна. Куда больше всей твоей жизни.

– Ну и молодец. Я тебе тут отправила всё, что Иги успел наснимать за эту неделю. Посмотри, тебе понравится. Малышки уже не такие страшненькие, щёчки с кулак.

Смеётся. Кенстридж, кажется, опять упускает что-то до ужаса важное. Но даже сам не понимает, что.

– Обязательно, прямо сегодня вечером покопаюсь в ваших завалах. Небось уже каждый пупырышек отэрвэграфировали, негодяи, не даёте детям спокойно разобраться, что это за бардак, куда их угораздило.

– Будто со мной иначе было! Ладно, я побегу, там уже какой-то писк, удачи, пап, пиши-вызывай.

– Меньше носись, ещё сама толком в себя не пришла. И маме своей привет от меня. Буду дома как можно скорее.

Когда изображение спустя положенных десять секунд послушно погасло, Кенстридж устало потёр руками лицо. И ведь день в день родила, как по заказу. Не спишешь собственное отсутствие на форс-мажор. Знал, когда? Знал. Полетел на «Сайриус»? Полетел. Тратишь тут время на чичу под разговоры? Тратишь.

Ну так и нечего себя жалеть. «Я с этой работой сойду с ума-а-а…» Не сойдёшь. А иначе – надо было оставаться дома.

Кенстридж любезно оскалился своему отражению и принялся вчерне приводить помещение в рабочий порядок. Вытолкать всю лишнюю мебель в прихожую, активировать дополнительные экраны, снова притушить свет, и пусть что-нибудь вполголоса попиликает.

Так, теперь он сам.

Следовые имплантанты привычно ударили по мозгам активаторами, побежала трассировка подключения к галактическим архивам, пальцы машинально хрустнули. На этом разминка окончена.

На главной панели плыли в воздухе буквы.

Рэдэрик Иоликс Маохар Ковальский иль Пентарра

Кандидат

Кодовое имя личного дела: «Небесный гость».

Кенстридж почти любил этого парня, в чём никогда бы не признался никому из своих ребят. И одновременно, каждый раз, когда он вновь и вновь возвращался к делу с этим безумным кодовым именем, ему становилось страшно. В чём он тоже никому и никогда бы не признался. Даже