Что ему оставалось? Скотт Фицджеральд собрал свои пожитки, попрощался с Жижи, твёрдо пообещав вернуться через год и взяв с неё слово ни в кого за этот год не влюбляться. И отправился домой…
Мама Молли «обрадовалась» особенно сильно. Впервые в жизни она подняла руку на сына, отходив его вешалкой для платья. Папа Эдвард деликатно помалкивал – ему от жены доставалось регулярно.
– Кстати, – сказал он сыну, когда буря понемногу улеглась, – я тут начал роман. Не посмотришь?
Скотт перечитал исписанные отцом листы. Это было совершенно беспомощно. Отец воспринял оценку сына стоически и своё писательство забросил. В его оптимистическом мозгу зрел план открытия магазина канцелярских принадлежностей (такой же неосуществимый, как и авантюра с романом).
А Скотт задумался… Первые наброски некой большой вещи он сделал ещё в студенческом общежитии. Идея была простой – написать историю молодого человека, стремящегося к успеху и ступень за ступенью восходящего по этой шаткой лестнице вверх…
Делать было положительно нечего. Почти год Скотт «занимался» – читал и писал. Правда, к учёбе это не имело ровно никакого отношения.
10. Армия
На следующий год он вернулся в университет. Но это был уже не тот Принстон – по крайней мере, для Фицджеральда.
Жижи, изменница, была влюблена и, похоже, неоднократно. Со Скоттом она едва поздоровалась. А когда Фицджеральд увидел её в компании с высоким молодым человеком («прыщавый хлыщ», подумал он), то всё понял.
Его приняли с распростёртыми объятиями члены «Треугольника». Но была и в этом одна неприятная деталь – все старые друзья были старше Скотта на курс.
Фицджеральд корпел над учебниками, сдавал зачёты и экзамены. Но его энтузиазм угасал. Наконец, он бросил университет. Денег у него не было. Возвращаться домой было немыслимо (и очень стыдно). К тому же Фицджеральду нужна была веская причина порвать с университетскими амбициями.
В Европе в это время шла война. Америка набирала молодых рекрутов и направляла их за океан защищать интересы родины… Однажды Фицджеральд заглянул на сборный пункт и поинтересовался, на что он может рассчитывать, записавшись в армейские ряды добровольцем. Ответ его удовлетворил.
В ноябре 1917 года Скотт получил чин младшего лейтенанта (как лицо с «незаконченным высшим образованием», хотя его образование следовало бы именовать «едва начатым») 67-го пехотного полка…
То, что армия (любая и во все времена) делает «из мальчика мужчину», факт общеизвестный. И Фицджеральд, подобно миллионам сверстников, получил своё – в армии он научился «по-молодецки» пить… Но не убивать себе подобных – до этого дело всё же не дошло.
11. Великая американская мечта
Шагистика, пьянство, бессмысленные патриотические речи, устав, снова пьянство… Вам это ничего не напоминает? Нет? Ну, конечно, мы живём в другой стране и в другую эпоху. И армия у нас совершенно иная…
А Фицджеральд так, бывало, напивался, что валялся под окном казармы, не в силах дотащиться до кровати. И отцы-командиры, оглянувшись предусмотрительно – не видит ли кто из высшего начальства, затаскивали бесчувственное тело безусого паренька, засовывали его голову под умывальник и отливали студёной водой. Как говорится – плох тот лейтенант, который не умеет пить, как пьют генералы. Или что-то вроде этого…
Бессмысленная «школа жизни» Фицджеральду всё же пригодилась. Во-первых, он был избавлен от необходимости думать о пропитании. А во-вторых, у него была масса свободного времени. И Скотт потратил его на свой первый роман.
Да, постепенно книга стала приобретать очертания. Это была история восхождения к успеху такого же парня, каким был сам Скотт. Он даже название придумал – «Романтический эгоист»…