– Я подумаю, – небрежно сказал он. – Приходите завтра.

Вот же скотина!

– Хорошо, доктор Ч., – кротко ответила ты, опуская глаза.

Вы договорились о времени визита, и ты ушла, уверенная в том, что он согласится. О том, что он захочет услышать, ты старалась не думать. В конце концов, это будут просто слова.

Вы договорились о времени визита, и доктор Ч. от радости два раза прокрутился в своём любимом кресле. Такого источника информации не будет ни у кого. О том, что ты просила о посещении, он старался не думать. В конце концов, он ничего тебе не обещал.

Ты решила разыграть сломленную, беспомощную жертву. Доктор Ч. решил разыграть врачебную заботу. Вы выложили карты на стол, но ещё не знали, у кого на руках козыри.

Каждый считал, что у него.

Когда ты пришла, доктор Ч. был не в духе, и ты знала, почему.

Несколько сайтов утром опубликовали цитату твоей любви (он изредка давал краткие комментарии в письменном виде в ответ на запросы от журналистов, которых Ч. не пускал, но которые продолжали добиваться любой информации), назвавшего доктора Ч. «ничтожеством медицинского мира с амбициями, не имеющими никакого основания».

Ты мне совсем не помогаешь, милый.

Хотя…

– О, иногда он умеет быть довольно грубым, – сказала ты, надеясь, что доктор Ч. услышит в этих словах то, что он хочет.

Он усмехнулся.

Грубость не поможет ему вырваться из моей обители. И ничто не поможет.

– Вы подумали насчёт нашего вчерашнего разговора? – спросила ты.

– Подумал.

Доктор Ч. улыбнулся и положил свои холёные руки на большой блокнот в тёмно-синей кожаной обложке. Что-то в его тоне дало тебе надежду.

– Вам действительно стоит выговориться.

Ты ждала продолжения, ту часть, что интересовала тебя больше всего. И ты его получила.

– Но без посещений. Я считаю, что это вам только навредит. Вам лучше перестать цепляться за эту идею, – добавил он, не переставая улыбаться.

Нет, нет, нет. Проклятье.

Ты почувствовала, как быстро стало биться сердце. Птичка, готовая вырваться на свободу, снова оказалась в клетке, и захлопнул её доктор Ч.

Держи себя в руках.

Запер на ключ и выбросил его.

Не сдавайся.

Он улыбался так, словно оказал тебе услугу.

Найди ключ.

Ты вздохнула, призывая всё своё самообладание, и печально сказала:

– Хорошо. Раз вы считаете, что так будет лучше для меня.

Доктор Ч., казалось, искренне обрадовался:

– Вот видите! Вы и сами всё понимаете. Просто иногда сложно себе в чём-то признаться. Требуется помощь извне.

– Да, наверное, – покорно согласилась ты, не замечая, что дёргаешь «язычок» молнии на сумке.

– Не волнуйтесь, всё в порядке, – а вот доктор Ч. это заметил, более того, он встал со своего кресла и сел в то второе, что стояло рядом с твоим. Поближе к тебе.

Ты напряглась, зато перестала дёргать молнию. Держите дистанцию, доктор.

– У вас есть друзья? – вдруг спросил он.

Неожиданно.

– Ну… – ты лихорадочно соображала, что нужно ответить.

– Вам есть к кому пойти? С кем поговорить – не с врачом, я имею в виду? С кем провести время?

Ты снова начала дёргать молнию сумки.

Есть, только вы меня к нему не пускаете.

– Дело не во мне, – сказал доктор Ч.

Ты поняла, что последнюю фразу сказала вслух. Вот же идиотка.

– Это не отношения – хотя вы и думаете так. Это зависимость. Ваш мир сосредоточился на одном человеке, отсекая всё и всех вокруг. Это ненормально.

Вообще-то это и есть любовь, кретин.

– А у вас есть друзья? – не удержалась ты, потому что была уверена, что нет.

– Вот видите: вы меняете тему разговора, когда она становится неудобной. Позвольте задать только один вопрос, но пообещайте, что подумаете, хорошенько подумаете, прежде чем ответить.