– Что ж, продолжим.

Тема тестов больше не развивалась, и это было к лучшему.

Наверное.

– Я думал над тем, что вы рассказали мне вчера.

Неужели.

– Возможно, вы ждёте очевидных вопросов о том, почему вы не пошли в полицию или почему, как вы думаете, он не убил вас.

Возможно? Это именно то, что должен был спросить доктор Ч. То, что спрашивали все. Ты всё утро придумывала подходящие ответы.

– Пропустим их.

Что?

На твоём лице было такое явное удивление, что доктор Ч. усмехнулся.

– Вы удивлены?

– Немного, – ответила ты.

– Не будем зря тратить время на то, что мы и так знаем.

– Что?

– Вы убеждены, что любите его, а он любит вас. Вот и весь ответ. Простой и в то же время невероятно сложный – для вас и для понимания.

Убеждена?

У тебя слегка закружилась голова. Он должен, должен был спросить. А ты должна была сказать, что была в шоке, а потом тебя сковал страх. На два года. Ты наконец смогла себя уговорить.

Вместо этого доктор Ч. озвучил правду, в которую, похоже, сам не верил. Ужасную, болезненную, непреодолимую.

Он знал, что я совру?

Ты открыла рот, чтобы что-то сказать, но на этот раз слова намертво застряли в глотке.

Я боялась. Боялась этой кошмарной руки в морозилке. Боялась за свою жизнь. Боялась, что пойду в полицию, и он меня за это убьёт. А почему не убил – решил завести себе игрушку, с которой развлекался два года. Полный бред, но я связала бы из всего этого вменяемый рассказ. Вместо правды.

Но в этом уже нет необходимости.

Ты заёрзала в кресле, почувствовав, что тебе ужасно неудобно сидеть, как бы ты ни расположилась. Ноги стало ломить. В горле пересохло. Доктор Ч. отнюдь не так прост, как ты думала. Ты не сможешь выиграть.

Но ты должна.

– Возьмите, – сказал доктор Ч., протягивая тебе откуда-то взявшийся стакан воды.

Ты выпила весь.

– Вы всё ещё боитесь его?

– Что?

– То есть не боитесь.

– Нет. Вы же уже спрашивали.

– Я знаю. Но почему?

– Это второй вопрос?

– Пусть будет так, – кивнул доктор Ч.

Потому что я его знаю. Потому что я его люблю. Потому что он никогда не причинит мне вреда.

Потому что я ненормальная.

– Хотя постойте, я перефразирую: не «почему», а «как давно»?

– Как давно я его не боюсь? – не поняла ты.

– Вы всё верно поняли, – сверкнул улыбкой доктор Ч. Похоже, ему нравилось тебя хвалить. Неудивительно, ведь звучало это премерзко.

Ты задумалась. Как на это ответить? Чего он ждёт?

– Даже не помню, – осторожно попробовала ты.

Доктор Ч. перелистнул несколько страниц блокнота:

– Из того, что вы рассказывали, можно сделать вывод, что какое-то время вы всё же его боялись. Что, конечно, неудивительно.

Конечно, ведь я была уверена, что он меня убьёт.

– Ну, это было недолго. Потом мы…

– Что? – доктор Ч. заинтересованно подался вперёд.

– …нашли общий язык, – вывернулась ты. Всё равно невозможно было передать словами то, что с вами происходило.

– Вы перестали чувствовать страх, – сказал доктор Ч.

– Да, – с облегчением согласилась ты.

– Вернее, внушили себе, что не чувствуете его.

Ты нахмурилась.

– Я ничего себе не внушала.

– Знаете, что такое аффирмации?

– Примерно. И это третий вопрос, так что я могу идти, – ты стала приподниматься с кресла, но доктор Ч. жестом вежливо попросил тебя не вставать.

– Я прошу вас выслушать то, что я скажу.

Ты закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. Максимально закрытая поза, вы оба это знали. Тем не менее ты осталась сидеть, и потому доктор Ч. заговорил дальше:

– Самовнушение может способствовать подавлению негативных эмоций. Аффирмации вроде «я не боюсь», «я не чувствую страха» могут привести к потере связи со своими чувствами, с восприятием, и вместе с тем начинает накапливаться эмоциональный стресс, – доктор Ч. говорил уверенно, даже немного убедительно.