Тебя не было довольно долго. И хотя он знал, что ты никуда оттуда не денешься, он встал с кровати, бесшумно приоткрыл дверь и увидел тебя на полу, беззвучно рыдающей и вцепившейся пальцами в висящую штору для ванны. Ты тянула её так сильно, что одно кольцо оторвалось.

Он закрыл дверь и вернулся в постель, а ты осталась метаться от боли в замкнутом пространстве колодца своей души. Вода в нём стала тёмной, а от брошенного острого камня по поверхности расходились болезненные круги, заставляя тебя срывать штору кольцо за кольцом, пока она не упала на пол. Тебе хотелось завернуться в неё и задохнуться. Тебе хотелось завернуть в неё его и задушить. Может быть, в неё стоило завернуть ту руку и остальное, что ещё может находиться в этом доме, и сделать вид, что этого никогда не было.

Когда у тебя не осталось сил ни плакать, ни думать, ты поднялась, умылась ледяной водой, вытерла лицо жёстким, царапающим кожу полотенцем и вышла из ванной. Ты уйдёшь или умрёшь – сейчас, немедленно. Тебя устроит любой вариант. Ты больше не останешься в этом доме. С ним.

Не после того, что произошло.

Ты собрала с пола спальни свои вещи и оделась, не смотря на него. Готовая в любой момент получить нож в спину. Ещё один.

Ты направилась к выходу. Он сел на кровати, и ты застыла. Повернулась к нему лицом. Его взгляд был ледяным, нечеловеческим, пригвождающим к месту. Ты всё-таки нашла в себе силы сделать маленький шажок назад, по направлению к двери. Он напрягся, словно готовый к прыжку хищник, и тебя бросило в холодный пот. Ты ясно увидела, как бежишь к двери, а он в два счёта хватает тебя. Ты сделала ещё шаг, не сводя с него глаз. Он молчал и не шевелился, лишь следил за тобой, выжидая, когда напасть. Слева от тебя, на тумбочке, лежали ключи от двери. Увидев их, ты вспомнила, что дверь действительно закрыта на ключ, а это лишние секунды промедления, легко могущие тебя убить. У тебя закружилась голова, ты налегла на стену. Он всё ещё не шевелился, и это пугало больше, чем если бы он пытался тебя остановить. Ты протянула руку к ключам. Он посмотрел на ключи, на тебя, на дверь. Впился пальцами в матрас. Ты сжала ключи в руке. По крайней мере, ты знала, какой нужно использовать. Но не знала, как заставить себя повернуться, добежать до двери и открыть её. Рука тряслась от ужаса, и ключи выскользнули на пол. Ты согнулась пополам, словно тебя ударили в живот. Это конец. Твой взгляд встретился с его. Ты наконец уловила в нём что-то человеческое, но это было неважно. Важно было умереть достойно. В попытке всё-таки сбежать. Ты схватила ключи, а когда подняла голову, не поверила своим глазам.

Это невозможно.

Он лёг, повернулся к стене и накрылся одеялом, словно собирался хорошенько выспаться. Словно его совсем не интересовало, что ты будешь делать дальше.

Ты попятилась к двери, не отрывая взгляда от кровати. Ничего. Ты упёрлась спиной в дверь. Ничего.

Он знал, что ты в ужасе помчишься в полицию.

Ты стала судорожно засовывать ключ в замочную скважину. Поворот. Ты оглянулась – ничего.

Он понимал, что тебя нужно убить.

Ещё поворот. Ты заставила себя больше не оборачиваться. Ты заставила себя собрать все оставшиеся силы, чтобы пробежать важнейший марафон в твоей жизни.

Ты заставила себя открыть дверь.

Он позволил тебе уйти.

Доктор Ч. изгрыз всю свою дорогую ручку, пока слушал тебя. Ты говорила какие-то слова, но сама их не слышала. Всё, что ты вспоминала, опять резало тебя по живому, но тебе нужно было как-то склеить себя и взять ситуацию под контроль. Ты хотела устроить краткий пересказ, но, очевидно, дала волю эмоциям. В голосе. На лице. В построении фраз. Очевидно – потому что доктор Ч. вовсе не выглядел как человек, услышавший сухое перечисление фактов, сплетённых в подобие истории вместе с невыдающейся ложью. Он выглядел как человек, которого зацепило то, что ты рассказывала.