Кроме того на причале находился капитан с помощником и группа провожающих офицеров, которая не привлекла его пристального внимания, так как там не обнаружилось длинного и усатого. Ковалоччо был в восторге от того, что случай подарил ему в попутчицы молоденькую девушку в синем, дочь своих родителей. Она тоже поглядывала на него, но больше ее интересовали отпускающие ее победители, к группе которых подошел еще один здоровяк, поначалу высотой и усами показавшийся чем-то знакомым, но не тот, кого ему было нужно.

Группа переговаривавшихся между собой англичан, стоявших чуть поодаль трапа решила вдруг куда-то направиться и внимание Ковалоччо привлек последний, запоздало оттолкнувшийся от борта суденышка на который прежде облокачивался рукой. Последним был тот самый только что подошедший, спешащей походкой догоняющий остальных. Заинтересовавший Ковалоччо этот человек был в такой шляпе, нелепой своими размерами, впрочем и у самого Ковалоччо сомбреро было ничем не лучше в том отношении, что его так же из-за головного убора не опознавали.

– Если не ошибаюсь, граф д’Олон?…спросил он того, которого уже с интересом поджидали остановившиеся сослуживцы.

– Как?! Капече! /положил руки на плечи/ Ты! Какого черта?

– Тихо, потом расскажу, то есть конечно сейчас, я уезжаю уже. Отойдем, чтобы нас оставили одних… Ну а вы, граф, скажите, как вы здесь могли оказаться?

– Как видишь /показал на свой красный офицерский мундир/ Завоевал этот островок и обретаюсь пока здесь. Вот до чего жизнь довела. Ну а ты?…Путешествуешь? Я же тебя не видел с того раза, как мы расстались в кабриолете, еще там, в Париже, помнишь?

– Как раз я то помню, а помните ли вы кому обязаны приятными воспоминаниями?

– Друг мой, о чем ты говоришь! Разве это можно забыть?…Ну давай расскажи мне о нем, с ним все хорошо, ты должен о нем хоть что-нибудь знать!

– Вместо этого мне хотелось бы сообщить вам, что сюда я приехал как раз для того, чтобы с ним свидеться.

– Так значит он тоже здесь?! Какое счастье, что мы снова можем все вместе свидеться. Где он? Мне не терпится его увидеть.

– Граф, погодите радоваться, напоминаю вам, что он – француз!

– Так же как и я, чуточку.

– Граф, какой вы наивный! Он там /указал рукой на портовый замок/.

– Что???…Выходит я воевал против него? – испуганно проговорил граф, собираясь с мыслями.

– Выходит что так. И мало того, нужно еще узнать остался ли он в живых. А я вовсе в том неуверен.

– Ну это уж нет. Франсуа никогда не даст маху свалять покойника. Сидит. Я тоже слышал, что в тюрьме очень много французов, но правда сам я там и близко не бывал. Побываю!

– Что ж, дерзайте, попробуйте, вам с вашим положением это сущий пустяк. А я уезжаю.

– Позволь, позволь, так сразу, ничего не узнав о нашем общем друге! Это не порядочно. Оставайся, я тебя приглашаю. Обещаю, мы еще свидимся с ним, все втроем!…

Граф д’Олон и далее продолжал уговаривать своего давнего знакомца, суля ему тысячу разных благ, и что совершенно неудивительно для д’Олоновской манеры, кончил бахвальной похвальбой о собственном самоустройстве.

– На бриге у меня прекрасная морская квартира, настоящая кают-компания. Пойдем ко мне прямо сейчас, я тебе ее покажу. На бриг «Ореол», тут совсем рядом. Вон мачты видать.

Ладно, тогда забегу, чемодан свой возьму. – согласился Капече Ковалоччо и единственное о чем он пожалел, когда всходил на палубу: это о потерянной попутчице.

С церкви колокола еле слышно отбили десять. Ночная мгла уже не позволяла видеть противоположного берега гавани, но оттуда восходила луна и очертания холмов проглядывались достаточно хорошо. По водной поверхности гавани тянулась ослепительно—белая дорожка, бросаемая полновесным светилом. Оно так же освещало дорогу и Ковалоччо, пробирающемуся к темному силуэту трехмачтового брига, до которого можно было дойти переходя все эти наваленные кучи канатов и прочего карабельного хлама. Выбравшись и подходя уже почти совсем близко он чуть не шлепнулся на цементный пол плашмя, спотыкнувшись обеими ногами о натянутый от пирса как струна канат, спасли вовремя протянутые руки.