В поезде я почувствовала странную уверенность, что с сыном всё будет хорошо, если я покрещусь.

Для меня сама эта мысль была удивительной, так как мой отец всегда довольно резко прекращал разговоры на эту тему. Он был ярым атеистом и выступал против крещения.

Когда меня встретили на вокзале, я сказала о своём желании пойти в церковь раньше, чем в больницу. Все очень удивились, но я твёрдо стояла на своём.

Мой младший сын был крещёный. Его крестила бабушка без нашего участия. Старший сын был некрещёный и тоже решил креститься вместе со мной. Священник был очень удивлен спешке и тому, что я только что с поезда.

После церкви мы приехали в больницу. Это была простая поселковая больница с небольшим количеством пациентов.

Младший сын худой и бледный лежал на кровати. Врач разрешила мне остаться с ним в палате.

Сыну требовалось ставить капельницы с лекарствами и питанием в течение недели. Всё это время я держала его ручку и гладила, чтобы она не затекала.

Моё поведение поражало врачей. Они привыкли, что родители по-другому реагируют в подобных ситуациях.

Я не только сама была абсолютно спокойна, но и поддерживала врачей своей уверенностью, что всё будет хорошо.

Относительно быстро сын поправился. А меня поразило то внутреннее знание и покой, которые сопровождали меня всё это время.

Я пишу стихи

Несколько лет назад я стала писать стихи. Был такой период, когда я писала до двадцати стихотворений в день. Я читала их родственникам и мужу, и все восхищённо говорили, что мне надо их печатать.

Для мужа это было просто непостижимо. Однажды он спросил, как мне это удаётся. И я решила показать. Попросила его посидеть тихо и не отвлекать меня. Взяла тетрадь, ручку, записала число, прислушалась и стала записывать. У меня в голове появлялись строки, одна за другой, а я их просто записывала. Я писала, ничего не зачёркивая, не думая и не рифмуя. Когда я поставила точку, я знала, что это всё – конец стиха. Потом я опять писала число и ждала следующего стихотворения.

Когда я пишу стихи, я никогда не знаю, что будет на следующей строчке. Я в это время не думаю и не пытаюсь сочинять. Я пробовала просто рифмовать что-нибудь и придумывать – у меня ничего не получается. А так, я просто слышу определённый ритм в голове и записываю по очереди строчки.

Чтобы было понятно, что это за стихи, приведу в пример некоторые из них.

Я не могу писать стихами,
Когда попросят – на заказ.
Как будто бы в глубокой яме
Мой стих утонет в тот же час.
Слова и буквы спотыкаются,
Идут все, головы склоня,
Они идут и будто маются
И будто злятся на меня,
Что я пишу – хочу заставить
Их вылиться в неспешный стих.
Они меня хотят оставить,
Чтоб этот дрязг во мне утих.
Я мечтаю взлететь над землёю
Но не в душном тугом самолете,
А расправивши крылья – струёю,
Чтоб парить мне в свободном полете.
То над облаком проплывая,
То внизу людей поражая.
Почему же я не летаю?
Почему, другим подражая,
Я хожу, по земле ступая,
И не ведаю, что там вверху.
Я не вижу другого рая,
Словно чью-то трясу труху.
Я хочу улететь, как птица,
Что за воздух кругом звенит.
Это вам не Москва-столица
Где народ как жуки кишит.
Вот бы мне налетаться вволю
Под лучами теплого света,
Холодок ощущая поля
И того, чего в мире нету…
А я иду своей дорогой
То спотыкаясь, то любя,
Но только подойди, попробуй,
Не разглядишь при свете дня
Ту тайну, что бушует в теле
И не выходит напоказ.
Её я ощущаю еле
И дальше прячу, прочь от глаз.
Она саму меня тревожит,
Я разобраться в ней хочу.
Вдруг как-нибудь она поможет
Мне полететь… уже… лечу.
Я люблю, когда льются свободно
Мои мысли игрою струны,
Когда сердцу легко и привольно,