– Но это же предательство!

– Жизнь состоит из постоянных перемен. Все живое обязано двигаться. Отсутствие движения – символ омертвелости.

Далее Карельский начал рассуждать о том, что, не поменяй он профессию, не было бы ни у него, ни у Риты денег даже на тренировки. Занятия танцами не из дешевых!

Рита грустно молчала. Она не могла противоречить железной логике мужа, но всем его аргументам противоречила ее душа. Она чувствовала, что уход из студии Пирожкова будет им воспринят гораздо больше, чем просто уход любимой ученицы: он относился к Рите по-отечески, как к родной дочери.

Рита Корсак-Карельская молча смотрела в бурое зеркальце остывающего чая, словно надеясь там, как в магическом котле древней цивилизации майя, увидеть ответ на вопрос о том, что же делать.

Черный «жук» с золотыми глазами притормозил, сворачивая с набережной на узкую улочку, мощенную булыжником и ведущую к Winter Garden. Под колесами автомобиля вместо ровного асфальта колыхались бугры брусчатки, машина качалась, словно катер на волнах. Водитель погасил золотые кругляши фар. Дальше следовало идти пешком. Подъехать прямо ко входу Winter Garden мешали огромные разноцветные валуны из прозрачного стекла, раскрашенного в нежные розовые, сиреневые, голубые и зеленоватые тона, словно разноцветные маленькие айсберги, и окружавшие маленькую католическую церковь. Этот импровизированный «сад камней» препятствовал движению автомобильного транспорта.

Полина и Владимир спешно достали зонты. Шофер помог Малинину выгрузить из багажника массивный кофр с фототехникой. Пока Малинин водружал его себе на плечи, словно альпинист перед восхождением, Полина расплатилась. Шофер галантно помахал своим пассажирам рукой аристократа в белой перчатке.

– Рекомендую заглянуть на фестиваль танца, – посоветовала Полина, отдавая шоферу голубую купюру с изображением Биг-Бена и профиля королевы.

– Окей. Как только появятся время и деньги.

Про деньги таксист упомянул не случайно. Ежедневный входной билет на фестиваль танца стоил столько же, сколько две бутылки превосходного шотландского виски Glen Moray 15-летней выдержки или же билет на скоростном поезде от Манчестера до Лондона. Так что же все-таки представлял собой этот фестиваль танца – соревнования, искусство или бизнес?

С крыши Winter Garden срывались потоки воды. Они обрушивались на брусчатку и взрывались маленькими фонтанчиками. Полина и Владимир метнулись как гончие псы, увидевшие лисицу, под металлический козырек, грохочущий от дождевых капель так, словно в Англии началась революция и по «Зимнему саду» выпускали пулеметные очереди.

Сотрудник службы охраны в серой униформе и белых перчатках, в фуражке с лакированным черным козырьком и черных блестящих лакированных сапогах решил проявить бдительность и запросил у Малинина и Бересклет аккредитацию на фестиваль. Неряшливо-мокрый, взмыленный Малинин, сгорбившийся под тяжестью многокилограммовой фотоаппаратуры, был совсем не похож на террориста, но его заставили рюкзак прогнать через ленту рентгена.

Winter Garden имеет свои внутренние правила, в чем легко убедиться, едва переступив порог. Оказавшись во Дворце танца, конечно, следует стащить с себя мокрые куртки, кофты, плащи, да и вообще всю верхнюю одежду. Даже если тепло, сухо и светит солнце, пальто и куртки вам помешают. Вы вступили в Зазеркалье, во Дворец ее величества Терпсихоры. Русский театральный деятель, режиссер К. Станиславский, говорил, что «театр начинается с вешалки». Театр британского танца, Winter Garden, с этим афоризмом, видимо, не знаком: несмотря на очевидный артистизм атмосферы, здесь нет ни гардероба, ни простых вешалок на входе. И это с предусмотрительностью англичан никак не вяжется!