И все же: что их тащит туда?

Один из парней одет в футболку, на которой Майкл Джексон принял кумирскую статичную позу. Майкл Джексон, извращенец, но не принимает наркотики. А девушка: одна из двух похожа на Мерилин Монро. Знает ли она об этом? Наверное, да. Чем еще объяснить то, что на последующих кадрах она вдруг задирает юбку до самого подбородка, демонстрируя свою нелюбовь к нижнему белью.

Бутылка водки пустует. Она выпита. Косяки «травки» превратились в «бычки». Вот и оно, черт возьми! Подъезд – гнездовье поступков, заманикюренных цензурой. Он притягивает их к себе. Он говорит: вам запрещают родители, учителя, просто посторонние люди, но вы придите сюда, и все станет возможным. Что может быть лучше?

– Меня вчера предки выгнали из дома.

– А я поцапался с отцом. Он хочет, чтобы я стал военным. Только я ненавижу войну!

– Пацифист?

– Это как?..

– Когда ненавидишь войну.

– Угу.

– А я просто ушел. Маманя привела двух мужиков, они выжрали две бутылки водки, затеяли танцы…

– Я поссорилась с подругой…

– Я потеряла девственность, а мать вопит, чтобы я подала в суд…

– Я расстался с подружкой. Мы даже не переспали ни разу…

– Я замочил одного типа…

Что делать? Подъезд. Герцен бы до такого не додумался.

Я вздохнул. Иногда полезно дать пищу мозгу, хотя и хлопотно. Время показывает 3.00. Не растянул. Заказов почти не осталось, а еще только середина ночи. Но это не страшно. Всегда существует пачка сигарет про запас, мягкий топчан у стены, чашка кофе. Скоротать время или проспать… Вот вам и правило: коли не можешь коротать, иди себе спать. День за днем – время станет дымкой. Ты сможешь спокойно плыть дальше. Не это ли есть первозданный кайф?

Я снял рулон бумаги и поменял формат. Еще остались заказы формата 9х12. Пробил тесты на цвет новой бумаги, взял в руки первый конверт. Большой заказ, даже по летним меркам. Ах да, конечно же! Выпускной бал! Конец одиннадцатого класса, место сходки – школа. Поздновато что-то для выпускного, но ничего не поделаешь: цены растут, а деньги мельчают. Вот и валяются желанные пленки в пыльных шкафах, время от времени лапаются бывшими школьниками, рассматривающими на негативе свои достоинства. Отпечатав заказ, я отрубил петлю и стал ждать. Время не так уж бессердечно: на эти снимки его уйдет много. Где еще встретишь такую радугу мироощущений; выпускной бал – основная веха, мимо которой проскакивает центробежная сила, именуемая жизнью, что стремится всегда к периферийной точке, в которой неизменно присутствует одно: гроб и похоронная церемония. Фотографии выстреливаются из машины. Беру стопку в руки.

Профессионализм никудышный, но не могу не признать, что здесь это далеко не главное. Даже я, холодный сторонний наблюдатель, ощущаю ауру каждого кадра. Ауру освобождения, безумство планов на будущее, легкость после ярма. Не надо мизансцен – здесь все единый организм. Они переплетены между собой, они вместе дошли до конца. Шоу оправдано.

Длинный стол ломится от блюд. Не каждую неделю случается такой праздник; родителям учеников можно позволить себе и расточительность. Они здесь же, вот они: на задворках кадра, безумно счастливы за своих детей. Кто знает, быть может, сейчас они вспоминают свою давно ушедшую в прошлое юность.

Но настоящее волшебство несут в себе главные персонажи пьесы. На первом кадре большая группа ребят; сгрудившись в кучу, чтобы ненароком не выйти за границы кадра, они радостно смеются, обнимаются друг с другом. Эти объятия далеки от тех поползновений, что переполняют банальную гулянку. Они сейчас любят друг друга просто, платонически, по-детски. Они не знают, да и не хотят знать, что года через два уже будут с трудом вспоминать фамилии одноклассников.