В 1937 г. Лига Наций приняла Конвенцию о предупреждении и пресечении терроризма, которая хотя и не вступила в действие, однако содержала определение терроризма, которое, по мнению Д. Боско, вполне приемлемо и в настоящее время: «Террористическими актами следует считать преступные действия, направленные против какого-либо государства с целью создать состояние террора у некоторых групп людей или в обществе в целом»[6].

Многие исследователи полагают, что деятельность террористических структур имеет исключительно политическую направленность. Так, руководитель спецслужб ФРГ Г. Нонлау считает, что рассматриваемый феномен представляет собой вид борьбы, который используется для того, чтобы в политических целях пытаться принудить государственные органы, а также граждан насилием или его угрозой к определенным действиям[7].

Другие исследователи терроризма рассматривают его в качестве особой разновидности социального конфликта. И. Александер, директор Института по изучению международного терроризма, считает, что «терроризм – это канал, по которому идет недовольство и нетерпение маргинальных слоев»[8].

В настоящее время исследователи подходят к рассмотрению данного явления с более широких позиций. Например, Дж. Буш, будучи вице-президентом США, в докладе межведомственной комиссии по борьбе с терроризмом сформулировал следующее определение: «Терроризм – это противоправное использование и угроза использования насилия против лиц или объектов для достижения политических или социальных целей. Обычно он направлен на запугивание или принуждение правительства, групп или отдельных лиц, для изменения их политики или действий»[9].

Анализ большинства известных определений терроризма российских и зарубежных специалистов позволяет сделать вывод, что ни одно из них не является универсальным и не отражает основных характеристик современного терроризма. Американский ученый У. Лакер заметил, что «перегруженный значением по своей природе термин не поддается всем усилиям выработать всеобъемлющее и объективное определение терроризма. Такое определение не существует и не будет найдено в обозримом будущем»[10].

Почему же так трудно дать терроризму определение, которое получило бы всеобщее признание? По нашему мнению, это происходит оттого, что терроризм имеет давнюю историю, а кроме того, существует не один, а множество видов терроризма, часто имеющих между собой мало общего. Что справедливо в отношении одного вида, не обязательно характерно для другого. В наши дни существует значительно больше видов терроризма, чем тридцать лет назад, многие из них существенно отличаются от тех, которые существовали в прошлом. В будущем, скорее всего, будут найдены новые термины для определения новых видов терроризма.

Заостряя внимание на необходимости выработки общего понимания того или иного явления, В. Н. Кудрявцев совершенно верно отмечает, что «оно содержит не случайный набор признаков, а выделяет такие из них, которые вскрывают сущность явления, дают возможность раскрыть кроющуюся за этим явлением объективную закономерность реальной действительности»[11]. И на этом основании он делает вывод о том, что не следует «отрицать известное самостоятельное значение общих понятий как логических категорий, поскольку в ходе исторического развития некоторые общие понятия, категории, а также теории и научные системы стали приобретать относительно самостоятельное значение как элементы общественного сознания и общественного бытия, как продукты духовного и материального производства, в свою очередь влияющие на поведение человека»