Он побывал на всех морях, от восточных до западных окраин страны, посетил множество научных конференций и даже один форум в Японии. В то время поездки за границу казались несбыточной мечтой. И мы знали, что наша засекреченная стезя закрывает нам выезд даже в страны соцлагеря. Разве что, вдруг, кто из нас вознесется на научный Олимп, как сумел это сделать сидящий напротив, за учительским столом, моложавый профессор.

Сейчас Теоретик, улыбаясь, объяснял, как нам найти проходную.

– Вывески там не надейтесь увидеть. Едете до трамвайного кольца. Как с трамвая сойдете, сразу ощутите запах скотобойни – там мясокомбинат рядом. Перейдете шоссе и сразу окажетесь у глухого забора, желтоватого цвета, сверху колючая проволока протянута. Перейдете трамвайную линию и сразу попадете в проходную. Дверей в ней много, но открывается только одна – в нее и входите!

Вечером готовлюсь к ответственному дню. Грею на газе воду, приношу тазик с водой в комнату, мою голову – ванны в нашей коммуналке нет, как и горячей воды. Наглаживаю своими руками сшитую мини-юбку. «Мини» – это первые вольности в строгой моде того времени, и требуется смелость одеваться в них.

Муж помогает мне собираться, начищает гуталином мои туфли. Он начал работать годом раньше в этом же ЦНИИ, тоже еще молодой специалист, хотя уже вполне освоился. Жаль, что мы будем трудиться в разных подразделениях. Тут же мельтешат и мешают своими советами старшие: мама и дед. Мы еще все вместе – три поколения – теснимся в двух смежных комнатках, но планируем вступить в жилищный кооператив. Уже отложили первые деньги, заработанные годом ранее на студенческой стройке.

Ложусь пораньше: завтра рано вставать, ведь добираться от нашего уютного квартала, расположенного в историческом центре, до ЦНИИ почти два часа. Вначале – минут двадцать пешком вдоль канала Грибоедова до старинной Сенной площади. Ее название сохраняется только в устном фольклоре, официально как площадь, так и недавно открытая станция метро – на месте снесенного в 60-е храма – называется «площадь Мира». Метро домчит меня до южной окраины города, а там еще несколько остановок на трамвае. Но в юном возрасте расстояния не помеха!

На следующее утро в назначенный час встречаюсь с однокурсниками в проходной. Все четверо, выписав временные пропуска в служебном окошке, предъявляем их вместе с паспортом толстой вахтерше. Она бдит за барьером у турникета, отстраненно-значительная, на синей полотняной куртке сверкают медные пуговицы с тисненными на них пятиконечными звездами. Главное начальство в институте!

За турникетом еще одни двери, за ними необъятная территория. Я уже проходила практики на оборонных предприятиях, и потому масштабность внутренних улиц и проездов не удивляет. Зато обращает на себя внимание вытянутое приземистое здание с окошками-щелями под крышей. Один торец его у проходной, другой простирается до горизонта. Вскоре я узнаю, что это крупнейший в Европе опытовый бассейн для испытания морских моделей – около полутора километров. Но я приписана к другому подразделению, и этот бассейн так и останется для меня лишь географическим объектом с надписью «вход запрещен». И это главное правило содержания всех испытательных объектов в институте – двери стендов и лабораторий всегда на запоре. Даже парашютист, спрыгни он с неба на территорию, не проникнет в засекреченные уголки.

Рядом вход в помпезное административное здание, перед ним стоит на постаменте, обрамленном зеленым газончиком, бюст основателю института – нашему «дедушке» Крылову. Сразу вспоминается Летний Сад. Только тамошний Крылов, дед Иван Андреевич, сочинял басни, а наш, Алексей Николаевич, академик, прославился открытиями в судостроении.