– Поэтому я и не люблю рисовать, – закончила свое повествование Клара.

– Я тоже не люблю рисовать, – кивнул Ник, лукаво сощурившись. – Я больше люблю что-то менее кропотливое.

– Когда мама и папа вернутся? Я уже спать хочу, – зевнула девочка.

– Родители вернуться поздно. Тебе пора ложиться, – ответила Нетт, собирая посуду со стола.

– Хорошо. Я была рада познакомиться, Ник, – мило улыбнулась девочка, дергая кудряшки на голове.

– И я рад.

      Когда кухня была убрана, а Клара уложена спать, Ник и Нетти решили посмотреть телевизор.

– Как насчет «Дневника баскетболиста»?

      Начался фильм. Устроившись удобнее, Ник и Нетт смотрели во все глаза на отличную игру Леонардо ДиКаприо, обложив себя подушечками и мягкими игрушками Клариссы. В особенно грустный момент Данетт немного прослезилась. Это не укрылось от глаз Мартина.

– Эй, это только фильм. Все хорошо? – спросил он, коснувшись плеча Нетти.

– Да, просто так все трогательно, – шмыгнув носом, ответила Данетт. – Все нормально.

– Точно? – спросил Николас, повернув голову Нетт за подбородок. Он смотрел на девушку своими пронзительными голубыми глазами томно и слишком долго, чем следовало бы. Данетт не отводила взгляда, а смотрела в ответ, широко распахнув красивые очи. Лицо Мартина не выражало вопрошание, будто он вовсе позабыл о своем вопросе. Все в комнате резко стихло, потухло, потемнело. Ничего не было вокруг, кроме этих глаз. Томительные секунды пролетали сквозь пространство и жизни. Даже дышать стало сложнее, не хотелось тратить время на такие мелочи. Но вдруг, Нетт, придя в себя, выдавила тихое: «Точно», и Ник отпрянул.

– Прости, – сказал Мартин, потрепав темные волосы. – Думаю, неплохо было бы выспаться перед школой?

– А как ты пойдешь? Твои документы же не подали на поступление? – с радостью меняя тему, спросила Данетт.

– Я попытаюсь поговорить завтра с мистером Своном. Он хороший человек и отличный директор. Может, мы сможем найти альтернативу. Я хочу походить в школу так, пока не пришлют мои документы, а потом сам их принесу в школу. Скажу, что родители очень и очень заняты и не могут явиться сами. Мистер Свон не подумает, что я лгу, ведь, конечно, знает, кто такие Мартины и что они из себя представляют.

– Да, директор тебя поймет. Если что, я могу быть и адвокатом, и прокурором, и свидетелем. Могу прикинуться твоей мамой, – с улыбкой сказала Нетт.

– Если что-то пойдет не так, я знаю, кого звать на помощь.

– Спать ты будешь тут.

      Нетти, подойдя к шкафу у стены, достала с верхней полки комплект белья и плед и протянула Николасу.

– Спасибо, – поблагодарил Ник.

– Не за что, – отмахнулась девушка.

– Нет, не только за плед, вообще за все, за приют. Ты бы могла кинуть меня и спокойно сидеть у телевизора, а не возится. Пришлось доставать лишнюю чашку для чая, лишний комплект белья. Боже, что я несу? – оба коротко рассмеялись. – Конечно, дело не в белье и еде, а в том, что ты очень добрая. Я рад, что познакомился с тобой.

– Я тоже рада, что мы познакомились, несмотря на недостатки, то есть Морриса. Что касается ночевки, я просто вошла в твое положение, а не поделилась почкой.

– Знаешь, сейчас такое время, что люди младенцев на свалку выкидывают, так что даже такое доброе дело бесценное.

– Мне приятно это слышать. Делать добро хочется еще больше, когда понимаешь, что тебе благодарны.

– Спокойной ночи, Нетт.

      Все спят. Спит Ана, бормоча во сне, спит Эдриан, спит Николас, спит Данетт, спит город. На безлюдной ночной дороге встретились две машины. В одной ехали Лили Коллинз и Лэрри Коллинз, родители Нетти, а в другой респектабельного вида светловолосый молодой человек в черном смокинге, набок уложенными волосами и грязными сломанными ногтями.