Материально-бытовые условия шереметевской труппы были лучше по сравнению с другими крепостными труппами, особенно в сравнении с другими крепостными служителями. Но это была жизнь в позолоченной клетке, они лишались личной свободы, жили изолированно, под строгим присмотром надзирателей. Их труд состоял не только из представлений, часто в присутствии высокопоставленных гостей, одаривавших наиболее понравившихся актрис и актеров, но и из постоянной учебы, совершенствования. Итальянскому и французскому языку их обучал «итальянский учитель» Торелли, музыкантов учил Феер, танцовщики и танцовщицы проходили подготовку у Е. Санемони и у И. Казелли. Несколько лет учителем танцев был Джанфанелли, уволенный в 1795 г.[157] Танцовщицы Татьяна Шлыкова и Елена Казакова брали уроки у знаменитого французского балетмейстера Шарля Ле Пика. Танцор Гаврила Шлыков учился у танцовщика императорской сцены Волкова. В 1791 г. граф отправил группу своих артистов в Петербург для обучения у придворных актеров Ивана Дмитриевского, Силы и Елизаветы Сандуновых.

В театре нередко служили юноши и девицы из одной семьи. Еще при графе Петре Борисовиче в труппе состояла Мария Черкасова, происходившая из семьи управителя. Братом и сестрой были артистка Ирина Калмыкова и музыкант Петр Калмыков, возможно, Прасковья Калмыкова тоже из их семьи. В начале 1780-х гг. первой артисткой труппы считалась Анна Буянова, дочь дворового человека Шереметевых. В труппе состояли Степанида Дегтярева, сестра регента хора и композитора Степана Дегтярева, сестры Афимья и Татьяна Шлыковы, Анна Якимова, Степанида Мукосина, сестры Прасковья и Матрена Ковалевы, сестры Елена и Авдотья Казаковы и другие. Сестры на сцене нередко выступали под одним псевдонимом. Еще в 1796 г. по приказу барина его артисты получили сценические псевдонимы, повелено было называть их именами драгоценных камней: «Девушка Прасковья Ковалева, она же Жемчугова, Анна Буянова, она же Изумрудова, Арина Калмыкова, она же Яхонтова, Матрена Ковалева, она же Жемчугова, Фекла Урузова, она же Бирюзова, Марфа Урузова, она же Бирюзова, Татьяна Шлыкова, она же Гранатова, Авдотья Кочедыкова, она же Аматистова, Ирина Снегова, она же Хрусталева, Кузьма Деулин, он же Сердоликов, Николай Серов, он же Мраморов, Иван Васцын, он же Надеждин, Роман Пешников, он же Корольков, Андрей Жуков, он же Кремнев. Таким образом и впредь писать настоящим именем»[158].

И.П. Аргунов. Портрет неизвестной актрисы

Граф Шереметев не жалел средств не только на профессиональных педагогов, но и на сценические костюмы своих артистов. Увеличение средств, отпускаемых «на платье» той или иной девице, было наградой и показателем ее успехов на сцене.

Отношение к артистам со стороны графа Николая Петровича с годами менялось. В молодые годы, как гласит предание, он навещал кого-либо из артисток и оставлял в ее комнате платок. Подразумевалось, что девушка должна была явиться и отдать ему в руки оставленную вещицу или он сам приходил за оставленным платком, – дальнейшее понятно. В зрелые годы он старался заботиться о своих артистах. Известны, например, такие его распоряжения из Петербурга в Останкино: «По просьбе находящейся здесь танцовщицы Алены Казаковой, живущую ныне по родству в Останкине в доме отца ея, из дому князя Голицына вдову, а ея родную сестру с детьми из Останкина не высылать, а позволить ей иметь жительство в том доме отца ея»[159]. Имелась в виду сестра Елены Казаковой, которая вышла замуж за крепостного человека князя Голицына, овдовела и желала жить в доме своего отца в Останкине. В январе 1800 г. граф отдает такое распоряжение: «Домовой моей канцелярии. Дворовых людей, находящихся в с. Останкове Семена Казакова и в Москве Харитона Уразова, по просьбе детей их, на жительство в малороссийские вотчины не посылать, а оставить по-прежнему при тех же местах, кто где из них находится»