Вы никогда его не переспорите. Одержать верх в споре – это уклониться от него, так говорят мудрые люди и я с ними полностью согласен.

– Это я умалишенный?! – завопил мужик. – Вот как дам тебе сейчас!

– А вы попробуйте! – уверенно ответил Павел и, приподнявшись,

взглянул в глаза разорявшемуся мужчине.

При виде смельчака пролетарий по всем приметам струсил и,

отвернувшись, замолчал.

– Вы глубоко симпатизируете, молодой человек, – уважительно

заявила Екатерина Петровна, – напоминаете мне Леонида Евгеньевича, моего мужа в молодости. К сожалению, он погиб в четырнадцатом. Немецкий осколок от снаряда сразил его. Ах, что я всё – молодой человек. Пора и познакомиться.

– Синицын! – встав с места, произнёс Павел. – Павел Андреевич, —

добавил он.

– Екатерина Петровна Гриневич к вашим услугам, – представилась

женщина. – А это дочь Елизавета Леонидовна.

Лиза засмущалась и покраснела.

– Очень приятно, – ответил кавалер и пожал дамам руки.

– Мы тоже едем в Югоморск, – заговорила девушка, прикрывая

смущённое личико палантином, накинутым на плечи.

– Во Франции живёт родная сестра, – пояснила мать Лизы, – с

дочерью надеемся добраться до неё, убежать дальше от неразберихи. Хотелось, конечно, поездом в Словакию или Венгрию, было бы ближе, но сами знаете, что в эти дни творится на Украине.

Женщина опустила с полки сумку и принялась доставать кулёчки,

раскладывая на столике, потеснив мужчину еще дальше, который казалось, вот-вот прилипнет к окну.

– Думаю, пора перекусить, – сказала она. – Не составите ли

компанию, Павел Андреевич? Мы с дочерью ещё не завтракали.

– С удовольствием, – согласился Синицын. – Если найдётся посуда,

попробую организовать кипятку.

– Не утруждайтесь. В термосе кофе. Надеюсь, ещё не остыл.

Любите кофе?

– Да. Но больше предпочитаю чай. У нас в семье к этому напитку

особое отношение. Когда собирались вместе, что бывало, не так часто, (мой отец и старший брат, военные и постоянно в походах), так вот, когда случалось быть всем дома, устраивали по вечерам чаепитие. Такое вот мероприятие. И сидели подолгу, обмениваясь последними событиями, спорили, философствовали. После ужина мама музицировала, что-нибудь из своего.

– Ах, юноша, вы навеяли прежние воспоминания, – растрогалась

Екатерина Петровна. – Сейчас заплачу. Неужели мы потеряли страну?

– Всё наладится, мама, – успокаивала дочь, – вы такая

впечатлительная.

Павел поддержал Лизу, высказав уверенное суждение в лучшие

времена, остудив пессимистичный порыв женщины, заработав неуловимый комплимент сиянием глаз молодой особы.

Поездка была утомительной. Поезд медленно сокращал расстояние.

Кроме плановых остановок делал внеочередные, пропуская встречные составы, как правило, военные. При длительных стоянках Павел с Лизой выходили на улицу. Екатерина Петровна не однократно сопровождала и всякий раз торопила молодёжь быстрей возвращаться, боясь, что паровоз тронется, и они могут остаться в незнакомой местности, откуда, казалось ей, никуда уж более не выбраться.

После трёхдневного мытарства, прибыли в назначенный пункт.

Видимо вся страна в это время была инфицирована одним вирусом сумасшествия. Вокзалы и порт кишели людьми.

– От одного безумия к другому, – возмущалась мать Лизы. – С вами,

Павлуша, расстаёмся, как я понимаю? Вы наверняка живёте здесь?

– Увы, мадам, моё присутствие вам придётся терпеть до самой

Франции. Еду с вами. Вернее мне туда же, куда и вам.

– О ну, что вы! – обрадовалась женщина, – почему же терпеть?

Даже очень рада. И Лиза. Смотрите, улыбается! Я ведь думала, коль вы без вещей, значит, прибыли на место.

– Мои вещи, сударыня, украли в Питере, когда ожидал поезд и