Сын олигарха вышел, а его прощальный взгляд буквально обжег меня. Уф!

– Эй! – Цезарь потряс меня за плечо.

– А?

– Не поддавайся, еще рано. И нам надо поторопиться. Пришла в себя?

– Вполне…

– Ну так вставай! – Когда я так и сделала, охотник отодвинул кровать к окну и поднял ковер. – Пора работать.

Я потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения. Я что, тоже была такой, как этот Артур? Брр!

Охотник сосредоточенно чертил что-то на полу. Присмотревшись, я узнала пентаграмму.

Опять постучали. Цезарь зарычал и бросился к дверям. Рванул ручку – но в коридоре стоял не Артур, а Роберт.

– Разве Артур не передал, чтобы ты зашел ко мне? – недовольно проворчал Большой Змей. За ним, согнувшись под весом холщовой сумки, в комнату ступил парень лет двадцати пяти, вряд ли старше, в белом халате. Ну просто лаборант какой-то! Типичный такой, с биофака.

– Вова, – представился он смущенно. Бросил на меня быстрый взгляд, тут же отвел глаза. Водрузив свою суму на стол, начал торопливо выгружать толстые красные свечи в стеклянных подсвечниках, бронзовые курильницы и связки трав.

– Какая стихия? – спросил он у меня.

– Что?

– Стихия какая? – повторил Вова. Я недоуменно пожала плечами. О чем это он? Еще один чокнутый, что ли? Они все тут, кажется, немного не в себе…

– Наверное, огонь, – отозвался Цезарь вместо меня, подходя к столу и сгребая курильницы. – Анна, помогай. Надо расставить свечи в углах пентаграммы. Вова, ты гороскоп для нее рассчитал?

– Ну, я прикинул, времени на подробные расчеты не было, – сбивчиво принялся объяснять лаборант, доставая телефон и тыкая в экран. – Вот смотрите…

Роберт, наблюдавший от окна за нашей суетой, оборвал Вову:

– Некогда показывать, приступай к плетению.

Лаборант сник, спрятал телефон и взялся за связки трав. Он мне сразу понравился, и было жаль, что ему приходится работать с такими категоричными типами, как Роберт и Цезарь. Вова явно мог рассказать много интересного. Я подошла к столу. Многие травы были знакомы: моя бабуля увлекалась траволечением и в ее кухне вечно сушились разные растения.

Вова порозовел, как девушка, когда я встала рядом и с любопытством уставилась на то, что он делал. К нам присоединился Цезарь. Роберт, сложив руки на груди, продолжал взирать от окна, невозмутимый, как индеец. Я стала сомневаться, что он просто заказчик. Для него происходящее явно не в новинку, он не спрашивает, что к чему… кто же он?

– Убить инкуба нельзя, но можно развоплотить, – комментировал Цезарь действия Вовы-лаборанта, который ловко раскладывал травы на кучки. Комнату заполнил запах летнего луга. – Помнишь, что я сделал с той суккубой?

– У тебя была такая удавка… – напрягла я память.

– Точно. Исходя из твоего гороскопа, Вова сплетет похожую, подходящую специально для тебя. Это травяной шнур…

– Но травы не высушены, я не могу гарантировать результат, – пожаловался лаборант, присев на край стула. Его пальцы удивительно быстро двигались, Вова брал то одну травку, то другую, заплетая стебли туго и ровно, даже, я бы сказала, любовно – как мать заплетает косичку дочери. Ему явно нравилось его занятие. А мне всегда нравились люди, увлеченные своим делом. Я придвинулась ближе, заглядывая ему под руку. Вова покраснел, но с темпа не сбился. Кувшинка, печеночник, молочай, подорожник, белена… Следуя внезапному импульсу, я взяла из вороха трав на столе дикий чеснок и протянула Вова:

– Это тоже вплети.

– Не лезь! – одернул меня от окна Большой Змей, я даже вздрогнула от неожиданного окрика. Но Цезарь успокаивающе поднял руки:

– Постой, Роберт. – И перевел взгляд на Вову, который задумчиво крутил между пальцев пахучий стебель. – Что думаешь, ботаник?