«Что могло случиться? Отец уважаемый и заслуженный человек. Отставной офицер МВД, бывший сотник Майдана. Какой может быть обыск?!».

Дождавшись конечной остановки, выскочил из троллейбуса и бросился бежать к перекрестку. Когда же повернул в переулок, то увидел возле ворот дома полицейский джип и микроавтобус с эмблемой полка «Киев-1». У распахнутой калитки прохаживались два автоматчика в полной амуниции: в бронежилетах, касках и матерчатых балаклавах, скрывающих лица.

‒ Куды поспешаете, юноша? – поинтересовался один из них, шагнув наперерез Скорику.

‒ Я тут живу. Пропустите!

‒ Наверное, сынок задержанного, ‒ предположил другой и постучал пальцем по наушнику радиостанции. – «Борода», я «Хима»! Тут пришел родич арестованного. Похоже сынок. Ага. Понял.

‒ Не похоже, а сын! ‒ с вызовом бросил Юрко, пытаясь протиснуться в калитку. – Не имеете права задерживать! Да что происходит?!

Здоровяк с позывным «Хима» уперся локтем ему в грудь и предупредил:

‒ А ну не борзей! Мы при исполнении. Не то щас наручниками к забору пристегну.

‒ Напугал! Может, стрелять начнешь?

‒ Вы бы успокоились, молодой человек, ‒ вступил в разговор напарник здоровяка. – Мы вам не враги. Понятно, что переживаете за батьку, но придется обождать. Сами знаете, какова обстановка. Вчера под Радой солдаты погибли…

‒ Во-во, ‒ поддакнул Хима и пробасил. – Не напирай, сказал! Соблюдай порядок, – кивнул в сторону дома и ехидно подметил. – Особнячок-то нехилый. На какие шиши отгрохали? Небось, папаша перед старой властью выслуживался?

Юрко взбеленился и сжал кулаки, но рассудительный спецназовец успел ухватить его под руку и оттащить в сторону. Оглянувшись, прикрикнул на Химу:

‒ Ополоумел что ли?! Мозги включи!

‒ А шо такого! Понастроили дворцов за народные деньги…

‒ Заткнись, сказал! Его батька на Майдане Сотней командовал. Ты тогда еще Киев не мог на карте найти.

Здоровяк засопел и демонстративно отвернулся. Скорик проделал тоже самое и спросил у благоразумного спецназовца:

‒ За что отца арестовали? Мне же положено знать.

В ответ тот молча развел руками, а Хима пробормотал, не оборачиваясь:

‒ Задержан за убийство. Понятно? Теперь обыск в хате проводят. Скоро заканчивают, поэтому приказали тебя не пускать.

У Юрка потемнело в глазах. Колени предательски задрожали и подкосились. Он обессиленно привалился к стене, стараясь глубоко и размеренно дышать.

Через минуту у калитки появился еще один автоматчик в балаклаве. Осмотревшись, посторонился, выпуская со двора конвойную процессию. Двое парней в штатском удерживали под руки Богдана Михайловича. Позади вышагивал сутулый жердяй в дорогом костюме.

‒ Папа! ‒ задохнувшись, выкрикнул Скорик.

‒ Я ни в чем не виноват! – отозвался отец. – Говорят, что кого-то убил. Понятия не имею, кого. Эти молчат…

‒ В машину его! Бегом! – раздухарился жердяй.

Задержанного усадили на заднее сидение полицейского джипа. Но перед тем как захлопнулась дверца, Скорик-старший прокричал:

‒ Меня подставили, Юра! Разыщи Мамая!

Как не старалась Анна Яновна скрыть недовольство, но выходило с трудом, да и выглядело лицемерно. Прохаживаясь по гостиной перед старинным напольным трюмо, она скептически осматривала свой наряд и вопрошающе поглядывала на гувернантку сына Саломею. Демонстрировала, что присборенная длинная юбка цвета выгоревшей травы и серая ситцевая кофта с баской сидят мешковато и придают внешности затрапезный вид.

‒ Вылитая торговка с Бессарабки, ‒ подытожила Анна и глянула на ходики, висевшие в простенке меж зашторенных окон. ‒ Уж ничего не поделать. На переодевание времени нет. Еще и косынку велишь повязать, Саломея?