– Я ведь не соврал в отчёте? Определённо,нет! Коэффициент в пятьдесят искр явно лишь чуточку больше, чем пять! – хохотнул инквизитор и, достав из складок рясы перочинный нож,принялся очинять перо. – Доложи я правду, эти канцелярские твари мигом увезут тёмного к себе. Пятьдесят… Это же как бездонный колодец. Так с ходу и не припомню кого-либо с таким объёмом тьмы. Будь этот щенок хоть как-то обучен, у него, пожалуй, и хватило бы сил залить тьмой добрую половину города вместе с оплотом. Нужно сказать Рихарду, чтоб он работал интенсивнее, эта тварь должна дозреть, как лебийское вино!

Закончив с пером, Золен Рейнс коротко позвонил в стоящий на рабочем столе колокольчик.

– Господин Золен? – в кабинет зашёл служащий.

– Это сообщение отправить в канцелярию, – инквизитор пододвинул к краю стола отчёт. – Оно должно идти к ним как можно дольше. Желательно, чтобы вообще потерялось. А то эти крохоборы готовы и из-за такой малости приехать.

– Будет сделано, господин Золен! – вытянулся в струну вошедший.

– И да… Всё готово? – Золен дождался утвердительного кивка.– Отлично! Просто отлично! Сегодня был трудный день. Можно и немного расслабиться. Свободен!

Старший инквизитор потянулся до хруста в позвоночнике и отправился в свои покои, располагавшиеся на верхнем этаже крепости. В комнате его ждал стол,сервированный восхитительно пахнущим запечённым мясом и дорогим вином. Взгляд Золена скользнул мимо огромной кровати и на секунду задержался на мальчишке лет восьми, который сидел в углу комнаты и, обхватив руками колени, тихонько поскуливал от страха. Инквизитор ухмыльнулся и,сев за стол, начал неспешно есть. Трапеза проходила в полной тишине, если не считать еле слышныхподвываний ребёнка. Закончив с едой и вином и аккуратно утерев губы платком, Золен повернулся к мальчишке.

– Готов ли ты впустить в себя Создателя, отрок? – оскалился инквизитор.

Мальчик взвизгнул, дёрнулся в попытке убежать, но Золен замысловато крутанул кистью. Мальчишку на миг окутало белое сияние и парализовало.

– Ну нет. Кто же ведёт беседы о Создателе нашем второпях? Разговор будет вдумчивым и неспешным, – в руке инквизитора возник перочинный нож.– Когда ты последний раз был на исповеди, отрок?

Золен медленно подошёл к застывшему мальчику, также медленно поднёс нож к его лицу и плавным движением руки срезал ему часть щеки, обнажив белые детские зубы.

– Ммм… Никак благородный? – удивился инквизитор, слизав кровь с ножа.– Давненько я не пробовал вашей крови! Чувствуешь любовь и милосердие Создателя нашего?

Золен хохоча продолжал медленно разделывать ребёнка. Со стороны могло показаться, что он препарирует куклу, если бы не живые, полные боли глаза на застывшем детском лице, из которых текли слёзы.

***

Первое,что Павел Иванович почувствовал,когда сознание вернулось, – это смрад. Пахло потом, кровью и испражнениями.

– Мишико! Миша-а-а-а! Я же говорил, что этот доходяга выживет! Где мои два серебряных?! – раздалось над головой Иваныча.

– Иди к демонам, Вел! Где я, по-твоему, их храню? Тебя хоть что-то может заткнуть? – донеслось в ответ.

Попытка открыть глаза с третьего раза всё-таки увенчалась успехом, приоткрылся левый глаз. Иваныч был достаточно брезгливым человеком, поэтому вид грязных, давно не мытых ног, с длинными почерневшими ногтями, у собственного носа был для него сродни холодному душу. Физик замычал, попытался вскочить на ноги, но в правом колене снова взорвался комок боли. Иваныча повело, и его лоб со всего маху встретился с добротной каменной стеной.

– Малой, ты это… Если хочешь героически расплескать свои мозги по стене, бей, пожалуйста, чуточку левее. Я тут штырь уже пятый день пытаюсь расшатать! – произнёс хозяинчёрных ног.