Смеркалось.

Утолив голод, Иваныч откинулся спиной на ствол дерева и посмотрел в сторону. Там, на границе сумрака и света от костра,что-то тихо скулило, чавкало, плюхало и завывало. Иногда мелькала пара больших жёлтых глаз.

– Зачем он нам? – спросил Павел.

– Вел к нему привязался, – улыбнулся Мишико.

Мастер тьмы поперхнулся очередной порцией зайчатины, что пошла не в то горло,и зашёлся в сильном кашле. При этом он начал дико вращать глазами и показывать рукой за спину, явно на что-то намекая.

– Погляди! Они же как братья! – заржал блондин, с размахуприкладываясь по спине демонолога.

Огонь в костерке вспыхнул чуть ярче и высветил болотистого рыгуна, которыйни на шаг не отставал от компании в их коротком походе, а после первого часа пути и вовсе забрался Велу на спину, намертво вцепившись острыми когтями в одежду. Но сейчас жаба оказалась в патовой ситуации, сама себя туда и загнав. Когда маг тьмы разделывал зайца-переростка, рыгун состроил самую жалостливую мину, на которую был способен, выпучил глаза, и,похрюкивая и бурча животом,решительно направился к месту разделки тушки. Охреневший от такого зрелища Вел кинул в тварь заячьей головой с висящими на ней остатками пищевода и потрохов, которую в грациозном прыжке жаба и поймала. Вот только снаряд для неёоказался великоват, застряв где-то в зобу. Сейчас же рыгун напоминал рождественского эльфа, который,тряся плюшевой кровавой бородой из заячьих ушей и кишок,пытался проглотить или выплюнуть слишком большой кусок. Делал это он,громко сопя, урча и поскуливая.

– Мишико, вот Вел, он демонолог, маг тьмы и всё прочее. Хотя для меня это всё лишь непонятный набор слов, знакомый из детских сказок. А кто ты? – задал вопрос Иваныч.

– Кто он? – рассмеялся, откашлявшись, Вел.– Он один из твоих друзей, что пихали раскалённые предметы во все твои потаённые места!

– Ты из инквизиции? – удивился Павел.

– Нет, – вороша сухой веткой багровые угли в костре, тихо произнёс Мишико, – я паладин Создателя нашего… Был им когда-то.

– Был?

– Брось, Мишико! Ты же сам прекрасно знаешь, что заслуживаешь это звание больше, чем весь оставшийся там сброд, – снова влез демонолог.

– Там ещё осталось достаточно тех братьев, кто не сбился с пути. Так что лучше не произноси этих слов, – мягко ответил паладин.

– Ой ли… А не эти ли братья первыми бросились выполнять ТОТ приказ? Не эти ли братья с улыбкой на лице тщательно пережёвывают всёто дерьмо, что полилось на вас сверху, и просят ещё добавки? Скажи, Мишико, не из-за них ли мы оказались здесь? – завёлся Вел.

– Они не ведают… – начал Мишико.

– Они что, дети?! Они не могут задать себе и окружающим элементарные вопросы?! Мишико, признай ты уже тот факт, что ваша шайка превращается совсем не в то, чем должна быть! Или спроси мнение у Нарии! Спросишь? Ах да, совсем забыл… Еёведь совсем недавно заживо освежевали твои милые братья! Очнись уже, паладин! Ты же, мать его, гроза Сурийских Врат! При упоминании твоего имени вся падаль в тех местах пускала жидкого по внезапно вспотевшим ляжкам! Твой молот узнавали все! А теперь?! Я вижу перед собой лишь мясной кисель, из которого разом выдернули хребет, – взорвался Вел.

– Мне нужен мой молот. И ответы на вопросы. Что-то их слишком много скопилось… – после длительной паузы тихо произнёс Мишико.

– Наведаемся к дядюшке Золену на душевную беседу? – оскалился демонолог.

– Да. Другого варианта я, к сожалению, не вижу, – продолжал ворошить угли в костре паладин. – Паш, а тебе ведь тоже нужен этот старый хрыч.

– Мне? – удивился Иваныч.

– Тебе, – ухмыльнулся Вел.

– Взор Марии. Снять его может лишь тот, кто его активировал. Ну,либо его преждевременная кончина. Узнать, кто накладывал активирующую печать мы можем либо в канцелярии крепости, либо у старшего инквизитора. Все доклады наверх проходят через него. А доложить о тебе были должны, – ответил Мишико.