В Киллало Финеас объявил, что леди Лора шести футов ростом, что у нее рыжие волосы, большие руки и ноги и размашистые движения. На самом деле росту в ней было около пяти футов семи дюймов, и этот рост ей шел. Ступала она с большим достоинством и потому казалась на несколько дюймов выше. Волосы у нее и правда были рыжими – глубокого красноватого тона, совсем как у ее брата. Их отец щеголял такими же, пока его голову не убелило время. У младшей сестры локоны были мягкого каштанового оттенка и на момент ее замужества величались прекраснейшими во всей Европе. В наши дни, впрочем, рыжие волосы стали цениться и потому не считались изъяном для леди Лоры. Лицо ее было красиво, хотя чертам не хватало той мягкости, которую мы так любим в женщинах. Глаза – большие, яркие, очень ясные – смотрели прямо, в них не мелькала тревога, они не опускались застенчиво, не вскидывались в смятении и ничуть не смущались собственной власти. Ничто в облике леди Лоры Стэндиш не выдавало страха или неуверенности. Нос, идеально очерченный, но довольно крупный, имел слегка намеченную горбинку. Рот был тоже крупным, но выразительным, зубы же – поистине совершенны. Обладая очень светлой, белоснежной кожей, она, однако, никогда не краснела: цвет лица был ровным и неизменным. Ее друзья утверждали, будто она столь хорошо управляет собственным сердцем, что никакие силы не могут вызвать в ней внезапного прилива крови. Что до упреков в размашистых движениях, они происходили из недоброжелательного описания ее манеры сидеть. Леди Лора грациозно ходила и стояла, но когда садилась, наклонялась вперед, словно мужчина, и жестикулировала по-мужски, то поднимая руки к лицу, то запуская пальцы в волосы, казалось, она презирает ту плавность и умеренность движений, которые принято находить очаровательными в представительницах ее пола. Руки и ноги у нее и впрямь были крупны – как и вся ее фигура. Такова была леди Лора Стэндиш, и Финеас Финн не был вполне честен, когда, говоря с Мэри Флад Джонс, описывал ее в пренебрежительных выражениях. Надо сказать, однако, что, несмотря на все его старания, Мэри из его слов вполне уяснила, как высоко он ценит леди Лору.

Итак, в воскресенье пораньше Финеас отправился на Портман-сквер, чтобы выяснить, встретит ли там интерес к своей особе, которого до сих пор не нашел ни в ком. Все были с ним сухи и неприветливы, успех пока не принес долгожданных плодов. Конечно, он еще не встречался ни с кем из друзей, кроме членов своего клуба и других депутатов палаты общин. В клубе некоторые, вероятно, завидовали его удаче, другие же не видели ничего из ряда вон выходящего, потому что сами занимали то же положение многие годы. Настало время встретиться с другом, который, как он надеялся, сможет разделить его радость; с этими мыслями Финеас явился на Портман-сквер воскресным утром, то есть около половины третьего. Да, леди Лора была в гостиной – швейцар не стал этого скрывать, хоть и явно был недоволен тем, что его раньше времени оторвали от обеда. Впрочем, Финеаса его недовольство нимало не обеспокоило: если леди Лора будет с ним холодна, ноги его больше не будет в этом доме. Наш герой в этот момент был особенно раздосадован: почитаемый им человек – тот самый адвокат, у которого он изучал право последние три года, – только что битый час убеждал его, что он встал на путь к разорению.

– Когда я услышал новости, я, конечно, решил, будто вы получили крупное наследство, – сказал мистер Лоу.

– Наследства я не получал, – ответил Финеас. – Ни пенни. И никогда не получу.

На это мистер Лоу вытаращил глаза, печально покачал головой и присвистнул.