Отрыв теоретического знания от реальности, существование идеальных конструкций самих по себе содержится и в описанной в [1] структуре теоретического знания. «…теоретическое знание является сложной структурой, состоящей из утверждений разной степени общности. Наиболее общий уровень – аксиомы, теоретические законы. Например, …три закона Ньютона…Вторым, менее общим уровнем научной теории являются частные теоретические законы, описывающие структуру, свойства и поведение идеальных объектов, сконструированных из исходных идеальных объектов …Как показал в своих работах В. С. Степин, частные теоретические законы, строго говоря, не выводятся чисто логически (автоматически) из общих. Они получаются в ходе осмысления результатов мысленного эксперимента над идеальными объектами, сконструированными из элементов исходной, «общей теоретической схемы».

Третий, наименее общий уровень развитой научной теории состоит из частных, единичных теоретических высказываний, утверждающих нечто о конкретных во времени и пространстве состояниях, свойствах, отношениях некоторых идеальных объектов» [1, 146 – 147]. Сведение теоретического знания к высказываниям об «идеальных объектах» вне связи с объективной реальностью, с объектом познания в этой цитате очевидны. Игнорируется то, что в современной науке в соотнесении теоретического знания с реальностью различаются два уровня теоретического знания, два уровня теорий: фундаментальные и прикладные теории. В фундаментальных теориях изучаются взаимодействия между реальными объектами, происходящие во всей вселенной. Это инерционные, гравитационные, электромагнитные, химические, ядерные и т. д. взаимодействия. Прикладные теории изучают конкретные взаимодействия конкретных объектов, используя знания о фундаментальных взаимодействиях. Проблема логической выводимости или не выводимости при этом не возникает. Если бы она и возникала, то её научная и, тем более, практическая значимость весьма сомнительна.

Сведение знания к высказываниям об идеальном конструкте, являющимся продуктом свободной деятельности разума, ведет к тому, что обеспечением и критерием истинности знания является только формальная логика.

Символическая логика применяется для строгого логического анализа формализованных конкретных теорий, в которых «наряду с аксиоматизацией и точным установлением логических средств понятия и выражения данной теории заменяются некоторыми символическими обозначениями» [1, 235]. Логический анализ состоит в проверке независимости и непротиворечивости аксиом, правильности и строгости применения правил формальной логики, выявлении возможности обобщения аксиом и замены аксиомы другой, противоположной по смыслу аксиомой и т. д. Безусловно, такой анализ дает возможность уточнять и развивать конкретную теорию. Но при этом упускается из виду, что идеальный конструкт – это теоретическая схема реального объекта. Изучая как угодно полно и точно теоретическую схему, мы можем получить некоторые знания об объекте только в том случае, если теоретическая схема достаточно полно в качественном отношении и достаточно точно в количественном отношении соответствует объекту.

Поэтому самой главная проверка конкретной теории – это проверка, устанавливающая, все ли главные, отличительные свойства объекта отражены в его теоретической схеме. Эта проверка не имеет отношения к формальной логике. Она производится сравнением теоретической схемы с объектом. Если не учтено хотя бы одно главное отличительное свойство объекта, то получить о нем знания средствами формальной логики невозможно. Но и после изучения теоретической схемы, удовлетворительно соответствующей объекту, необходимо ответить на поставленный выше вопрос: что мы знаем об объекте, изучивши как угодно полно и точно его теоретическую схему? Формальная логика на этот вопрос ответить не может. Ответ находится научным экспериментом или в процессе практического использования знания.