Но если и не было высокой общественной нравственности, то что же было и почему моральное состояние общества столь легко и быстро подверглось коррозии? Дело в том (ниже мы попытаемся разобраться в этом более основательно), что нравственность, как внутреннее состояние души, контролируемое свободной волей, ответственностью и совестью, не стала достоянием масс, духовным содержанием личности каждого человека. Люди находились в плену установленных для них моральных кодексов и норм, являющихся чем-то внешним, навязываемым индивидуальному сознанию, воле, чувствам. Нормы держались не на внутренне принятых принципах, а, практически, на принудительных, псевдоправовых воздействиях: лишении очереди на квартиру, премии, награды, на выговорах, осуждениях общественности, исключениях из партии и общественных организаций, освобождениях от занимаемой должности. Классовые и общечеловеческие нормы поведения, среди которых патриотизм, человеколюбие, трудолюбие, честность, правдивость, коллективизм, представляли собой скорее требования общественной дисциплины, чем внутренние порывы души, обусловленные духовным миром личности. Индивидуальная нравственность и духовность подменялись отчужденными нормами принудительно установленной морали. Никого не интересовало, что происходит в душе человека, всех удовлетворяли лицемерные слова и показное, противоположное подлинным скрытым мыслям, поведение. Так накапливалось нравственное опустошение, утверждалось общественное лицемерие, принимаемое за эталон моральности.

Под влиянием обесценения добросовестного труда, честного отношения к общественной собственности, возрастающего фарисейства, протекционизма, массового пьянства и воровства, коррупции, беззастенчивого присвоения незаслуженных привилегий, падения общественной дисциплины, престижа гражданственности, осквернения идеалов – даже чисто внешнее следование моральным принципам стало одиозным и непопулярным. Произошло не столько нравственное падение общества, объединенного носителями духовности, сколько разрушение внешних моральных связей между людьми, державшихся на ложных основаниях. Индивиды, не обладая подлинной внутренней нравственностью, контролируемой и направляемой совестью, не имея внутренней духовной опоры, освобождаясь от внешнего принудительного давления норм морального кодекса, вдруг ощутили духовно-нравственную пустоту, которая заполнялась только личным эгоистическим, корыстным интересом. Это сильно способствовало резкому возрастанию преступности, массовому мелкому воровству, взяточничеству, спекуляции. Классовая пролетарская мораль утратила свое стимулирующее, контролирующее и сдерживающее значение.

Образовавшийся вакуум официальные идеологи заполняют так называемой общечеловеческой, а по существу, религиозной моралью. В современной ситуации она удобна тем, кто игнорирует все более обостряющийся классовый аспект общественной жизни, поощряет разбогатевших и призывает их к милосердию, а обедневших утешает и зовет к смирению. Эта мораль, как и классово-пролетарская, является все той же внешней уздой, нормами духовного принуждения, только опирающегося не столько на страх наказания человеческого, сколько божьего, господнего. Одни внешние нормы морали заменяются другими без учета того, что любая узда моральности, отчужденная от человека, опирающаяся на духовное насилие, обречена на провал. Духовному оздоровлению и возрождению народа может помочь не формальный переход от одной классовой или абстрактной морали (узды) к другой, а постепенное восхождение от внешнего неморального бытия к внутренней духовности, от соблюдения моральных норм к нравственности, как внутренней интеллектуально-духовной свободе, ответственности перед собственной совестью и нравственными принципами.