Иммануил Кант (1724–1804) (основные труды: «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения» и др.) дуалистически разделяет действительность на два мира – вещей в себе и мир человеческого сознания. «…Нам даны вещи как вне нас находящиеся предметы наших чувств, но о том, каковы они сами по себе, мы не знаем, а знаем только их явления, т. е. представления, которые они в нас производят, воздействуя на наши чувства»{21}. В отличие от Юма, не признававшего вещи в себе, Кант считал их необходимой предпосылкой функционирования знания, имеющего свои границы. Если до Канта материалисты утверждали, что человек пассивно отражает внешний мир, то у Канта человек находится в центре системы «мир – человек», субъект-объектных отношений: процесс познания им рассматривается как активный творческий процесс. Ученый, по Канту, не может ждать, когда природа раскроет ему свои секреты, а должен ставить перед ней вопросы.

Кант критиковал концепцию врожденных идей Декарта и Лейбница. По мнению Канта, приступающий к познанию индивид располагает сложившимися до него в науке формами познания, категориями. Вместе с тем индивид обладает и эмпирическими данными. Благодаря своему продуктивному воображению индивид объединяет то и другое, синтезирует рациональное и чувственное.

По Канту, все идеализации являются творением самого человека. Они присущи не внешнему для человека миру, а рассудку человека, его внутреннему, т. е. трансцендентальному, миру (так, в природе нет точек, прямых, плоскостей и т. п.). Кант не утверждает, что идеи творят мир: он лишь подчеркивает своеобразную природу научных идеализаций. «Слово трансцендентальное, с помощью которого квалифицировали свою философию Кант, Фихте, ранний Шеллинг… означает исследование не предметов, а видов их познания, причем исследование этого познания а priori – до опыта, т. е. до того, как наш познавательный инструмент будет пущен в ход»{22}. Кант впервые обосновал творчески-конструктивный характер человеческого познания, при этом обозначил проблему границ и условий познания, поколебав притязания науки на универсальное знание и универсальные цели, что нашло последующее развитие в неклассических философских течениях ХХ в.: философии жизни, феноменологии, экзистенциализме и др. В связи с этим словосочетание «немецкая классическая философия» введено в научный оборот Ф. Энгельсом, как считают некоторые российские исследователи (а среди белорусских – Т.Г. Румянцева) неудачно. В немецкоязычной и англоязычной традициях уже многие десятилетия принято писать не о классической немецкой философии, а о немецком идеализме. За границы классики по ряду позиций выходят и другие представители немецкой философии конца XVIII – первой половины XIX в., например Фихте в требовании о необходимости сохранения национальной идентичности, Гегель в идеях об исторически развивающихся системах.

Кант отделил вопросы теоретического разума (о существовании души, свободы и т. д.) от вопроса о практическом разуме: что мы должны делать? Идеи разума, нормы и императивы морали (императив означает требование, закон), то, что отличает человека от животных, приобретены каждым индивидом не столько из личного, сколько из общечеловеческого, социального опыта. Нравственность предписывает человеку преодоление эгоизма во имя идеалов долга. Идеалы Бога, свободы, бессмертия, недоказуемые теоретически, тем не менее выступают как необходимая предпосылка нравственности. Кант сделал гуманистический вывод о том, что человек – цель, а не средство. Это требование было созвучно начавшейся в XVIII в. борьбе против использования человека в качестве орудия чужой воли. Несмотря на отвлеченный характер требования кантовской морали, поступай так, чтобы принцип твоего поведения мог стать всеобщим законом, а его этика была шагом вперед в обосновании законности требований уважения достоинства личности как высшей ценности на Земле. А назначение человека – сделать конечной своей целью высшее возможное благо на земле, в том числе вечный мир, который Кант понимал как нравственный идеал.