Воздушные замки, которые он строил в прошлом году, развеялись как дым. И только после настойчивых просьб Месье было обещано, что первый же освободившийся губернаторский пост достанется герцогу Шартрскому.

Из-за общей усталости и отсутствия средств кампания 1694 года закончилась сама собой, и, бросив увлечение военной стратегией, все с удовольствием предались развлечениям. Но даже на этом фоне одержимость Филиппа бросалась в глаза, что пугало его мать. «Я нахожу его гораздо хуже, чем раньше, – писала она Дюбуа. – Мне кажется, что, привыкнув к грубым нравам военного времени, он теперь будет везде вести себя так».

Девятого июня в Мобеже умер маркиз д’Арси; для его ученика это было огромное горе и ощутимая потеря. Слишком юный, чтобы справляться с постоянными интригами и ловушками, Филипп не мог еще обходиться без наставника, и теперь он полностью доверяется Дюбуа. Превратился ли с этой поры аббат в его злого гения? Послушаем Мадам, которая после женитьбы Филиппа смотрела на аббата с некоторым предубеждением. «Я знаю, как добросовестно и серьезно Вы относитесь к моему сыну, как стараетесь удержать его от ошибок и направляете в сторону, угодную королю. Мне известны Ваши ум и самоотверженность, а также дружеские чувства, которые мой сын питает к Вам, господин аббат, и его внимание к Вашим советам. Все это позволяет мне питать некоторую, хотя и зыбкую, надежду на Ваше согласие».

Зима приносит принцу новые огорчения и новые неприятности: ссора герцогини Шартрской со своей сестрой, взбешенной тем, что ей пришлось уступить дорогу младшей, и особенно необходимостью называть ту «Мадам»; бесконечные перепалки Месье со своей невесткой и смерть маршала Люксембургского.

Филипп мечтал покинуть двор. Герцог Шон, престарелый губернатор Бретани, только что перенес апоплексический удар, и говорили, что он долго не протянет. Принц, все еще веривший в королевское слово, уже видел себя во главе провинции, где благодаря суровым нравам сохранились обычаи предков. Воображению его рисовались крепости, стоящие на равнинах, золотистый дрок и терпкий запах океана.

Но у короля были свои планы. Младший из его незаконнорожденных сыновей, граф Тулузский, еще в колыбели получивший звание адмирала, был губернатором Гиени – Бретань подошла бы моряку больше. Король вызвал маркиза де Шона и предложил тому обменять губернаторство в Бретани на губернаторство в Гиени, которое затем перейдет к его племяннику, герцогу де Шеврёз, большому другу мадам де Ментенон. Несчастный гранд, обожавший свою Бретань и бретанцев, не посмел отказаться, и герцога Шартрского вежливо потеснили. Месье, придя в ярость, устроил своему брату скандал. Людовик дал ему выговориться и вручил некоторую сумму герцогу Лотарингскому – все пошло по-прежнему.

Филипп весь кипел. Изнурительные охоты, на которые приглашал его дофин, бесконечные партии в бильярд, различные празднества – ничто не могло его успокоить. Молодая герцогиня, унылая и томная, опять была в тяжести. Она строила из себя Юнону^>9, и мало-помалу эта маска превратилась в ее подлинное лицо. Из-за тика она постоянно дергала головой, а произношение иногда становилось совершенно невнятным.

Филипп избегал ее, искал развлечений в Париже, где веселые друзья устраивали для него вечеринки в интимной обстановке. Обворожительная актриса Шарлотта Демар, с которой Филипп расстался перед своей женитьбой, снова становится его любовницей. Эта чаровница делила свои милости между принцем и актером Бароном. Ее сменяет звезда кордебалета, изысканная Флоранс. Филипп щедро дарит одной дочь, другой – сына. Возможно, из чувства соперничества герцогиня Шартрская дарит миру принцессу Марию-Луизу-Елизавету Орлеанскую, крестным отцом которой стал Людовик XIV, а крестной матерью – королева Англии. Это был очаровательный ребенок, и счастливый отец ее обожал.