«Мы с тобой» – эти слова резали слух, так что я в растерянности смогла только пожать плечами. Я даже не думала, что у отца столько денег. Семь миллиардов долларов не укладывались в голове, я не могла представить, на что можно тратить такие деньги.

Хотя…

– Я построю наконец школу в поселке, – сказала я. – И отремонтирую дом престарелых. Там, знаете…

Как зовут этого психа ненормального?

– Там крыша течет, трубы лопаются…

Если у отца было столько денег, почему он ни разу не спросил, что нужно мне? Вообще ни разу? Где-то спустя месяц после того, как я стала совершеннолетней, он пару раз вывез меня «в свет», и если первая поездка была на чью-то пафосную свадьбу с клоунами и оркестром и оттуда я быстро сбежала, то вторая, какой-то благотворительный вечер… я в этом мерзком вечернем платье стоимостью в сотню деревенских зарплат чувствовала себя нагой.

Больше отца я не интересовала…

– Крыша… – передразнил мужчина. – Скажешь Игорю, это тот человек, который тебя привез, что там за школа и что за крыша. Сделаем, это говно вопрос. А остальное?

– А вам это зачем? – сама не понимая, откуда что взялось, я начинала смелеть. Мои деньги – мои решения, разве не для того меня сюда привезли? – Пристрою и остальное. В мире много добрых дел не сделано.

Черные очи мужчины помрачнели пуще прежнего. Он явно устал от моей бестолковости и был раздражен, что приходится иметь дело со мной, а не с братом.

– Девочка моя, – тихо и вкрадчиво произнес мужчина. – Тебе полгода до вступление в наследство, детка! За это время от этих денег, как и от всего дела, не останется ниху… ничего! Не то что на крышу, на одну дощечку для забора не хватит! А мне это затем, что я обещал твоему отцу помочь тебе и Андрею, если с ним что-то случится. А я человек своего слова, Маруся!

– Маша, – поправила я, немного успокоившись его пояснениям.

Друг папы, значит, не все так плохо. Он сказал, что они вместе служили, значит, ему не тридцать, а сорок два… Отец выглядел старше своих лет, а он – наоборот.

– Без разницы, – отмахнулся он.

– И что? – я смотрела на него исподлобья. – Я ведь, как вы уже поняли, не смогу их сохранить в любом случае. У меня ни образования, ни опыта нет. Я ничего не понимаю в бизнесе папы. Поэтому: можно я их заберу… переведу на счет монастыря? Настоятельница распорядится ими с умом, я знаю.

Около минуты мужчина сверлил меня взглядом, изредка тяжело вздыхая так, что черная рубашка под пиджаком на его груди натягивалась, очерчивая мощный торс. Спортсмен, что ли, в самом деле?

– Я верю, знаю, что в монастыре распорядятся деньгами как надо, Маруся, но забудь про монастырь и про ту жизнь, которая у тебя была. Забудь, – убедительно произнес он. – Все, что оставил тебе твой отец, как я сказал, это люди. Много разных людей, и перед ними ты, Маруся, теперь в ответе. Сама ты не справишься, Сашка и это предусмотрел, поэтому мы с тобой распишемся, – негромко сказал он. – Месяца у нас нет, провернем все быстрее.

Распишемся? Я заерзала, пытаясь сползти с кресла и встать на ноги. Он предлагает мне что – брак? Мои мысли заметались по извилинам, словно вспугнутые мыши.

– Я не… – пискнула я. Как брак, брак вообще не входил в мои планы!

– Я тебя не спрашиваю, я озвучиваю тебе решение, – резко пресек мою попытку возразить мужчина. – Чтобы ты не пугалась, все твое так и останется твоим. Это наследство. Даже если ты выйдешь замуж сейчас, а в наследство формально вступишь позже, это закон, и его никак не обойти обойти никому. Или как – ты сама готова руководить? Завтра же явиться на собрание акционеров? Показать им, кто тут хозяйка? Не готова? Ну вот и сиди. Брак фиктивный, – добавил он мягче. – Но не трепись, об этом ни одна тварь узнать не должна. Поняла? Для всех – ты сама мне в постель прыгнула.