Глава 6

Мастер в каком-то навороченном оптик-салоне оказался жутко дотошным. Он долго мучил меня расспросами, проверял зрение таблицами и хитрыми приборами, светил в глаза специальной лампой, спорил с Илоной насчет того, насколько выбранный цвет линз подходит к моим волосам, платью, свадебному настроению и так далее… Оказывается, природный серый цвет моих глаз их не устроил, и они решили сделать мой взгляд более выразительным…

А потом, когда я уже почти спала, сидя на стуле, он учил меня как правильно надевать на глаза и снимать тонкие пленки небесного цвета. За окном уже смеркалось, было видно, что мастер и сам устал – мы приехали в конце рабочего дня, и неслабо его задержали. Но Илона несколько раз громко и настойчиво напомнила о том, какие деньги платятся за срочность заказа. И мастеру, и мне, видимо, чтобы мы не расслаблялись.

Но результат, конечно, был потрясающим. Мягкие, почти невесомые линзы легли на мои глаза – и мир преобразился. Нет, очки, конечно, давали практически тот же эффект, но, когда не чувствуешь на ушах и носу привычного давления дужек, а глаза просто видят, без костылей, висящих на лице - это и правда круто.

- Спасибо, - прошептала я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь. В том числе, от нервного напряжения сегодняшнего дня, накопившегося во мне, и требующего выхода. В таком состоянии мне достаточно малейшего повода, чтобы слезы хлынули ручьем, потому я стараюсь, чувствуя приближение глазного водопада, куда-нибудь убежать и там отвести душу, чтобы никто не видел.

- Плакать нельзя! - голосом строгой учительницы произнесла Илона. – И глаза тереть нельзя! Сместятся линзы, или выпадут, все мучения насмарку. Соберись, тряпица! Будь мужиком в конце концов! Нам, бабам, без этого никак нельзя, а то конкурентки сожрут с костями и не подавятся!

«Тряпица» и всё остальное меня позабавило. Настолько, что я про рыдания забыла, и даже слегка улыбнулась.

А вообще Илона прикольная тетка! Рулит людьми так, как ей надо, меняя настроение собеседника, и непринужденно, буквально на автомате добиваясь того, что ей нужно.

Тоже так хочу, но вряд ли у меня получится – не тот характер. Тявкнуть могу. Иногда даже гавкнуть. Но, получив пинка от жизни, сразу сдаюсь - и в слезы. Ненавижу себя за это, но ничего сделать с собой не могу. Тряпица, правильно Илона подметила.

Было уже очень поздно, потому Илона вызвала мне такси, и домой я приехала за полночь. Бабушка уже спала, а в вазочке, куда я положила деньги, лежала записка: «Спасибо, милая. Удачи тебе во всем»

Я всё-таки, расчувствовавшись, смахнула непрошенную слезинку, но тут же себя одернула – линзы! Неплохой стимулятор характера, особенно когда вспомнишь сколько за них заплачено, причем не мной. Быть должной я не люблю, значит, нужно отработать то, что в меня вложили. Качественно и честно.

Снять линзы, положив их в специальную коробочку, принять душ, переодеться, выпить стакан кефира – больше ничего в меня не влезло – всё это я делала через силу, ибо была измотана до предела, мечтая лишь о кровати. Не столько физически, сколько эмоционально – а порой такая усталость намного тяжелее физической. Но, когда я добралась наконец до вожделенного отдыха, мне показалось, что я лишь прикоснулась щекой к подушке, как вновь зазвонил телефон.

- Да, - сдавленно произнесла я, едва не уронив его на пол.

- Дрыхнешь? – спросила трубка голосом Илоны. – Собирайся, подруга, шесть утра уже, а она всё моську давит. Пора на каторгу.

- О, нет, - простонала я, с усилием проворачивая в кровати своё деревянное тело, отчаянно требующее продолжения отдыха. Кто бы мог подумать, что работа манекеном для свадебного платья в течение нескольких часов даст такие мучительные последствия.