Какая она… хорошая девочка. Испугалась моего вторжения в ванную, а я вообще не подумав вошел. Как к жене, даже с определенными намерениями. Перемкнуло что–то.

А там не Оксанка, другая.

В сто, нет, тысячу раз лучше!

И я слегка обомлел, ослеп, осип, забыл что хотел.

Фигурка у Вероники зачетная – ножки точеные, изгибы плавные, грудь – само совершенство, как и сама девушка в целом. Конфетка, по–другому не скажешь. Руки до сих пор чешутся плюнуть на все, сграбастать девчонку в охапку, и щупать, щупать, щупать. Гладить, кусать, целовать. Облизывать. Собой заполнять. Исследовать.

Р–р–р, хочу ее. Член колом стоит.

Как к этой конфетке подход найти? От нее сейчас даже поцелуй не выпросишь, не говоря уже о большем.

Мм, как аппетитно она зубками кусает бутерброд, губками полными натуральными ободка кружки касается…

У меня аж слюни во рту скапливаются, в паху ноет, трусы вот-вот порвутся.

Неожиданно на всю квартиру запел дверной звонок. От досады я чуть не лопнул – кто такой смелый решил испортить мне завтрак в обществе прелестной девушки?

– Ты кого–то ждешь? – уставился на Веронику.

– Нет, – распахнула удивленные глазищи.

– Хм, я тоже. Сиди здесь. Пойду гляну.

Мать обычно заранее звонит, предупреждает, если в гости собирается, сестра и друзья тоже.

Макс сбежал из лагеря? Да нет, не может быть.

Оксана?

А я даже хочу, чтобы она пришла. Чтобы узнала, что я без нее прекрасно живу. С девушкой вот молодой красивой завтракаю.

И все равно – кто бы там ни был – выпровожу. Не хочу себя лишать компании Вероники и делить общение с ней и еще кем–то. Она только–только начала привыкать ко мне. Глядишь, освоится, сама уходить не захочет, даст мне… сладенького.

Заводит пипец как. Чего только эти ее чулочки с подвязками стоят. Сожрать бы ее. Но… девчонка пугливая как заяц. Нельзя ее такую силой брать, тут надо осторожно действовать – лаской, заботой, доверием.

Эх, вчера она намного смелее была.

Надо было вместо клуба сразу домой ехать. Пару бутылок шампанского прикупить, и ей бы хватило, и мне. Но, как говорится, хорошая мысля приходит опосля.

Ладно, еще не вечер.

В глазок смотрю – темно там. Странно. Пацаны, может, соседские балуются, залепили чем–то. Руки бы им оторвать.

Распахиваю дверь.

А дальше…

Все вокруг зашумело, закрутилось, загрохотало.

Кто–то с силой толкнул меня назад.

В квартиру начали врываться какие–то люди в черном обмундировании, касках, балаклавах и с автоматами в руках.

– Лежать! Полиция! – прогремел один из громил, ткнув оружием мне в ребро. – Лицом в пол! Руки за спину!

– Я не вызывал! – ору в ахере. На всякий случай поднимаю руки вверх.

– Лежать, я сказал!

Под колени чем–то ударили. Они подогнулись, я упал на пол лицом вниз. Сверху навалился кто–то тяжелый, заломил назад руки. Щекой вдавили в пол, в другую уперся ствол автомата.

Тяжелые кирзачи побежали мимо, рассредоточиваясь по всей квартире. Один за другим начали рапортовать главному «Чисто».

Конечно чисто, я за что клининговой компании заплатил?

– Давыдов Артем Иванович? – надо мной прогремел голос.

– Да, это я.

– Сколько человек в квартире?

– Двое, – на челюсть давит сука, говорить сложно. – Я и девушка.

– Отбой, пацаны, – давление ослабевает.

– Окна не бьем? Обезвредили маньяка? – затрещала рация.

Это что же, они еще и окна планировали выбить?

Запястья стянули наручниками. Слоняра, придавивший меня, наконец–то слез с моей спины.

– Обезвредили, – одобрительно пробасил кому–то. – Быстро сработали. Не ждал нас.

– Еще бы я вас ждал, – бурчу себе под нос.

– Молчи, сученыш, – меж ребер опять ткнулся ствол, – рука дрогнет, без фаберже останешься, – металл сместился с ребер на бедро. Очень близко к сокровенному. Опасно близко. – Будешь знать, как девок похищать.