– Оу… тогда сочувствую. Вы, наверное, его очень любите?

– Очень… любила…

Вот уж правда, от любви до ненависти один шаг. У меня чувство к Саше как отрезало. Обида осталась. Жгучая такая, грудную клетку раздирающая. Потому и вываливаю ее на незнакомца. Одной тащить тяжело.

– Помиритесь, – как будто заглянув в будущее, констатировал собеседник и отвел от меня глаза, продемонстрировав красивый профиль. Уставился на крону дерева напротив невидящим взглядом.

– Не помиримся. Она беременна.

Не будь она беременна, все равно не помирились бы. Скорее всего.

– А вот это плохо, – мужчина снова повернулся ко мне. – Нет, конечно, дети – это хорошо, но относительно вас… Мне жаль. Ваш жених идиот. Я уверен, он пожалеет, что так поступил с вами.

– Почему? – сердце дрогнуло. Мужчина поддержал меня, а не стал оправдывать Сашу.

– Вы красивая. Нежная. Хрупкая. Вас обижать нельзя. Вам идет жемчуг.

Оу…

От неожиданно прозвучавших комплиментов я покраснела, кажется, до кончиков волос. Засмущавшись, дотронулась до мочки уха. Горошинка жемчуга привычно прокатилась под подушечкой указательного. Папа подарил гвоздики маме на свадьбу, она отдала их мне, когда заболела. Родители любили друг друга, и мама хотела такого же сильного и ответного чувства мне.

Хорошо, что она не увидела мой позор сегодня.

– Ну вот, вы смутились, закрылись. А я ведь совершенно искренен.

Он… он меня снимает, что ли? – дошло до меня. А я сижу тут, уши развесила. Вот дура–то! А вдруг он сутенер? Еще в бордель пригласит или того хуже – силком потащит.

– Вы знаете, я наверное пойду. Спасибо за беседу, – поднимаюсь со скамьи. Так, в какую сторону отступать? Туда, где к дому ближе или где людей больше?

Туфли! Мои туфли валяются у ног это бородача!

– Вы не могли бы подать мои туфли, – в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу.

– Я вас напугал? – бородач озадаченно свел брови домиком, выставил перед собой ладошки, показывая, что безоружен и открыт. – Девушка, поверьте, я ни в коем разе не собираюсь делать вам что–то плохое. Наоборот, я, можно сказать, охраняю вас от всяких маньяков. Вы сейчас слишком уязвимы и ранимы, чтобы оставлять вас одну. Как минимум, провожу до дома. Хотя бы на расстоянии.

Искренние слова собеседника удивили еще раз и заставили меня присмотреться к нему.

Черные волнистые волосы уложены назад, глаза цвета темного шоколада с неприлично длинными ресницами и лучиками морщинок, когда они улыбаются. Губы спрятались в густой небритости. Сколько ему лет? Тридцать, тридцать пять, больше? Значительно старше меня, однозначно.

Широкие плечи обтянуты бело–голубой рубашкой в мелкую клетку, джинсы, кроссы. На левой руке стильные часы с большим круглым циферблатом.

Лицо доброе, голос бархатный, располагающий. Ну нет, не сутенер он. И совсем не страшный. Опасности от этого мужчины не чувствую, и это подкупает в нем.

– Спасибо, – промямлила, падая обратно на лавку. Что делать теперь? Что говорить в ответ? Надо как–то реагировать или нет?

10. 9. Ника. Предложение

9. Ника. Предложение

Шумными рывками набираю в легкие воздух и страдальчески протяжно выдыхаю. Знала ли я утром, какие подарки меня ждут?

Сосед по лавке удивляет снова, спрашивая в лоб:

– Скажите, вы реально считаете, что связь вашего жениха с вашей сестрой – это повод лить слезы?

Эх, мужики! Ничего–то они не понимают! У меня свадьба сорвалась, о которой я так мечтала, к которой готовилась два месяца! Да что там два месяца, всю жизнь! Это событие – такое важное в жизни каждой девушки!

– Вы сегодня узнали, – продолжает сосед, – что ваш жених вам изменяет. А если бы вы узнали об этом завтра или позже? А вы уже замужем. Было бы легче?