Шея у нее тонкая, нежная. И черный локон, что выбился из прически, провокационно скрывает от меня часть пульсирующей голубой венки. На голой спине над корсетом маленькими крылышками торчат лопатки. А самое пикантное и приятное глазу – красивое декольте на высокой груди – прикрыто руками. Но от рыданий трясется заманчиво и вкусно.

И я ловлю себя на мысли, что мне хочется отнять эти ладошки от заплаканного лица, поднять девушку за локотки со скамейки и повальсировать с ней прямо здесь, в сквере. И чтобы вместо слез на ее личике засияла счастливая улыбка.

– Сбежала? – участливо спрашиваю, садясь вполоборота.

9. 8. Ника. Незнакомец

8. Ника. Незнакомец

Кажется, слезы должны вот–вот кончиться, а они не кончаются и не кончаются. Кожу на щеках щиплет от соли. От рыданий сбилось дыхание, закололо в груди.

У меня до сих пор нет ни одного варианта как жить дальше.

– Сбежала? – совсем рядом прозвучал мягкий мужской голос.

Слезы резко передумали выделяться из глаз. Переживания о случившемся и жалость к себе замерли тоже.

Кто здесь?

Раздвигаю пальцы одной руки, подсматриваю сквозь щелочку. Со мной разговаривают?

На другом конце лавочки вполоборота ко мне сидит мужчина, смотрит на меня в ожидании ответа. Одна рука вытянута на спинке лавочки, пальцы другой руки играют с солнцезащитными очками.

Взрослый, спокойный, уверенный в себе. Брюнет. Правда, давно небритый. Помешались все на этой бородатости.

Хорошо, у Саши не растет ничего на лице, а то бы тоже оброс, он сам говорил. Брутальности, видите ли, ему не хватает. А по мне – самое то! Гладкие щеки, мягкий подборок, опять же, какая экономия на бритвах, пенках и лосьонах.

О чем ты, Ника? Теперь не ты будешь семейный бюджет Новикова считать, значит, и вспоминать о нем не надо. Пусть, вон, Ритка решает – памперс купить или носки мужу.

А незнакомец ждет ответа.

На всякий случай оборачиваюсь назад, вдруг он не ко мне обратился. Поблизости никого нет. Значит, ко мне.

– Ага… – рвано выдыхаю.

Сколько я тут сижу? Надо что–то делать, куда–то идти. Домой, наверное. Родители, интересно, уже вернулись или мою сестру замуж выдают?

Видеть никого не хочу. Знать о них не хочу. Думать тоже!

Хмель от шампанского выветрился быстро, после него осталось неприятное послевкусие в виде головной боли. Или это от рыданий так ломит виски?

Вытираю пальцами мокрое лицо. Оно опухшее и, скорее всего, с разводами от туши. Сейчас бы влажные салфетки мне ой как пригодились, но я их с собой не брала. Кто ж знал… Забывшись, тру ладони о платье, оставляя на нем темные пятна.

Ой, уже все равно, одним пятном больше, одним меньше.

– Почему? – следит за моими действиями сосед по лавке. Достал из заднего кармана брюк початую упаковку влажных салфеток, вытянул одну, протянул мне. – Можете не отвечать, если не хотите.

– Мой жених мне изменил.

Салфетку принимаю, промокаю ею глаза, высмаркиваюсь, отдаю обратно. Легкое удивление мелькает на лице мужчины, когда он забирает ее из моей руки двумя пальцами, но я слишком занята своими горькими мыслями, чтобы думать, что так удивило соседа по лавке. Может, вообще другое лицо ожидал увидеть, а тут я.

Странно, но проговорив про Сашину измену, мне стало значительно легче. Интересно, сколько раз надо сказать эту фразу, чтобы совсем отпустило и не болело больше в груди?

– Уверены? Может быть, это ошибка или шутка какой–нибудь завистницы? – продолжая играть очками, сочувствующе предполагает мужчина.

– Моя «добрая», – показываю кавычки, – сестра тире любовница моего жениха… бывшего жениха, – поправляю себя, – прислала мне подарок, – трясу телефоном, – хоум–видео. В главной роли он и она.